Белое пламя - Анна Тьма

– Я не шучу! – резко ответил Ален. – Я знаю твоего сына. – Тут он чуть улыбнулся. – Кстати, я старше его. Можешь спросить его, как вернется, о Грифоне. А лучше не жди и сам поезжай завтра за сыном. Толька все время о доме грезил.

Степан, вместо ответа, надолго присосался к фляге с крепким пойлом.

Лунный свет стелил под ноги ухоженную ровную дорогу. Степан шел шумно, громко топал, сопел. Ален, казалось, не дышал и совсем не касался земли. В грациозности он вполне мог соперничать с эльфами. Знак снова потускнел и смазался.

– Послушай… – начал Степан. – За сына… за умертвие тебе спасибо. Что маг ты могучий, я наслышан и уже убедился воочию. Уж не обессудь, попросить я тебя хочу… Не думай, что даром, я заплачу! Дочка…

– …смертельно больна? – закончил юноша. – Знаю, – и улыбнулся. – Уже здорова. Я еще вчера ее вылечил. А на деньги, которые ты на лечение копил, купи ребенку пони. И платье жене.

Степан остановился, уставившись на живую легенду империи. Ален рассмеялся. Смех у него был звонкий, легкий и радостный. Живой смех. Перед Степаном стоял уже не тот холодно-отчужденный человек, которого он встретил на дороге. Этот Ален был живым.

– Спасибо, – только и смог вымолвить селянин.

– Это тебе спасибо, – ответил ветеран. – Знаешь, зачем я с тобой пошел? Чтобы узнать, жив ли я еще, сколько во мне осталось живого и не умер ли я на поле последней битвы, где остались мои братья. Твоя дочка доказала мне, что я не мертв. Так что спасибо тебе! За все.

Волосы цвета «ржавого» золота в лучах закатного солнца сливались с сеном, на котором лежал маг. Он спал в телеге. Степан не подгонял лошадь, чтобы повозка не подскакивала на ухабах и выбоинах, и та шла неторопливо. Селянин с сожалением разглядел у мага седые пряди. Ему самому было уж за сорок, а он до сих пор не был сед. А тут – мальчишка. Великий Купол, неужели этот паренек – герой?! Возница старался не разбудить попутчика взглядом, но все равно невольно смотрел на него. Самый лучший маг, которого он знал, не взялся лечить его дочку, сказав, что случай безнадежный. Утром он посмотрел – у Лики действительно исчезла страшная, медленно убивающая опухоль.

«Эх, красив, шельма! – невольно подумал селянин. – Хоть ростом невысок да в плечах неширок, а строен, от девок небось отбоя нет… Пусть и не знают, кто перед ними…»

Волшебник, не открывая глаз, тихо засмеялся. Мужчина поспешно отвел взгляд. Он как-то позабыл, что самые сильные маги невольно умеют слышать мысли.

Ален потянулся, зевнул и сел рядом с селянином.

– Отдохнул? – участливо спросил Степан.

Он знал, сколько сил требовалось волшебнику. Брат Степана был волшебником, целителем, не очень сильным, но от него селянин знал о магах очень многое.

Длинная и глубокая рваная царапина на горле Алена никак не желала затягиваться. Только почернела и выглядела как обгоревшая. Оцарапанный умертвием человек непременно умирал.

– Это не опасно? – Селянин кивнул на горло мага.

– У меня иммунитет, – пожал плечами юноша. – Заживет со временем. А к телам, что с войны присылают, надо внимательнее приглядываться. Иначе скоро все кладбище умертвиями завалено будет.

– Думается мне, что не последний это упырь был, – задумчиво проговорил Степан. – И ведь появятся… Как тогда быть?

– Ты что, гроссмейстер, чтобы голову себе забивать? – Резкий голос и жесткое выражение лица немного смягчились, когда Ален посмотрел на всерьез обеспокоенного Степана. – Не бойся, я на кладбище ваше заклятие наложил. И на дом твой тоже, дальше ворот ни одна нечисть не пройдет. А в случае чего – намекнешь старосте на Золотую Дубраву. И на Грифона.

Искорки смеха плясали в синих глазах волшебника. Он огляделся и нетерпеливо заерзал.

– Почти дома… Шесть лет прошло, а ничего толком не изменилось!

Степан хотел было повернуть лошадь на отходящую от главного тракта дорогу.

– Эй, а вот этого не надо! – остановил его Ален. – Тебе за сыном ехать, а я сам дойду. – В его голосе прозвучала напряженность.

Степан резко остановил лошадь и, оглядев молодого ветерана войны с ног до головы, сказал:

– Удачи тебе, парень.

Кивнув, путник подхватил рюкзак и спрыгнул с телеги. На дорогу он ступил с трепетом, нетерпением и опаской одновременно.

– А если что случится, – добавил селянин, – то двери моего дома для тебя всегда открыты!

– Спасибо, Степан! – Обернувшись, Ален взмахнул рукой в прощальном жесте.

– Удачи тебе, мальчик, – пробормотал селянин, поворачивая лошадь на прежнюю дорогу.

Путник вошел в деревню поздним вечером, цепким взглядом охватывая окрестности. Детвора перестала играть, когда волшебник проходил мимо. Девушки, ворковавшие в беседке, замолкли при приближении юноши в черной военной форме. Проводив его взглядами, зашептались: «Кто это? Ой, какой симпатяшка!.. Ой, девчонки, а вы видели, какие у него мечи?!»

На окраине стоял большой дом в два этажа, не считая просторного чердака. Маг коснулся рукой досок забора и прикрыл глаза, медленно ступая вдоль ограды. Все было таким знакомым и… чужим. Дом был таким же, каким навсегда застыл в его памяти, но… Перестелена крыша. Спилено деревце. У калитки он остановился, глядя на немолодую, но все еще красивую женщину, набиравшую из колодца воду. Женщину звали Кариной. Маленькая девочка, лет четырех-пяти, выбежала из дома во двор и замерла, уставившись на мага.

– Ой, мама! – вскрикнула девочка, прячась за женщину. Пальчиком показала на путника: – Кто это?

Карина повернулась к калитке и тоже посмотрела на незнакомца.

– Ищешь кого-то, мальчик? – спросила она, подходя к воротам.

Юноша, опустив голову, держался за левый бок чуть дрожащей рукой.

– Что с тобой, мальчик? – чуть озабоченно спросила женщина.

Путник резко поднял голову, с болью посмотрел в темные глаза Карины. «Великий Купол, что я здесь делаю?! Зачем я пришел?!» – мелькнула мысль. Это был не его дом. И не его мир. Его миром была война, он не знал ничего другого, не помнил!

Он попятился, чтобы развернуться и убежать. Но в этот миг мать узнала свое дитя.

Схватившись за сердце, Карина едва слышно вымолвила чье-то имя. Оно звучало почти как «Ален». Почти…

За день, проведенный в доме матери, Ален успел узнать от нее основное. Пока он был на войне, Карина сошлась с мужчиной, который давно за ней ухаживал, это был Яков, брат старосты. От него родилась Янина.

Три года назад матери прислали с войны жутко изуродованное тело, напоминающее ее сына. Местный маг распознал умертвие, и тело вовремя предали огню.

Мать хлопотала, готовя праздничный стол, а Алена начинало тошнить при одной мысли о еде.