Юродивый - Сергей Шхиян

— Ты как, можешь встать? — спросил меня доброхот, отвлекая от конкретных мыслей.

Я посмотрел на него отсутствующим взглядом и вновь имитировал обморок: уронил на грудь голову и начал заваливаться на бок. В таких ситуациях лучше никому не доверять, слишком велика цена ошибки. Главное было обмануть охрану, что бы меня ни сковали до наступления темноты.

Какое-то время я лежал неподвижно, потом позволил себе немного расслабиться. День клонился к вечеру. Мои товарищи по несчастью понуро сидели на своих местах, практически не переговариваясь. Ни воды, ни еды нам не приносили. Зато привели и приковали к общей цепи еще четверых пленных. Сначала двоих мужчин и женщину, следом молодую заплаканную девушку.

На меня «ловцы человеков» пока особого внимания не обращали, видимо ждали, умру или выживу. Приковывать к цепи умирающего смысла не было. Ножной браслет расклепывали на ручной наковальне обычной заклепкой, которую потом нужно было спиливать напильником, чтобы освободить умершего узника. Понятно, что лишней работы никому делать не хотелось.

Когда стало вечереть, от избы пришли две старые бабы и принесли пленникам щей и по небольшому куску хлеба. На меня они внимания не обратили, так что пришлось обойтись без ужина. Впрочем, мне пока было не до еды.

Когда окончательно стемнело, я смог проверить карманы. Кроме денег там оказался маленький ножик, в свое время доставшийся мне как трофей. Корыстный Пантелей со мной явно схалтурил. Ножик был, пожалуй, самым ценным из того, чем я сейчас обладал. Был он обоюдоострый, с короткой рукояткой, выкован из хорошей твердой стали. И главное, его легко было спрятать.

Постепенно наш стан затих. Усталые люди, измучившись страхом и ожиданием, спали прямо на голой земле. Я повернулся на спину и ощупал разбитую голову. Волосы от засохшей крови сбились в колтун, и удалось нащупать только большую шишку на темени. Рану саднило. Однако ничего опасного для жизни в моем ранении не оказалось. Скорее всего, голова так сильно болела из-за сотрясения мозга. Я устроился, как мог удобно и принялся за самолечение.

После первого перемещения во времени у меня открылся талант экстрасенса. Причем, очень мощный. Говорят, такие способности появляются у некоторых людей после клинической смерти. Возможно, это как-то связано с перестройкой организма, при пересечении граней возможного.

Я лежал в темноте и водил ладонями над разбитой головой. Боль скоро начала уходить и мысли окончательно прояснились. Правда теперь, как это обычно бывает при лечении, нервное и мышечное напряжение оказалось таково, что на меня навалилась слабость. Я лег на спину, расслабился и ждал, когда восстановятся силы. Рядом позвякивая цепями, пытались уснуть остальные пленники. Возле избы наши охранники разожгли большой костер и, судя по долетавшим оттуда крикам, пили и веселились. Я начал погружаться в сон.

Вдруг рядом со мной звякнула цепь. Я проснулся, открыл глаза и попытался рассмотреть незваного гостя. Человек двигался медленно, придерживая свои звонкие оковы. Вслед за ним видимо тянулась общая цепь, и прикованные к ней люди тоже переползали следом. Когда он приблизился вплотную, я узнал доброхота напоившего меня водой.

— Эй, — негромко окликнул он, — ты как, живой?

— Живой, — ответил я.

Теперь, когда настала ночь, обманывать и прикидываться умирающим больше не имело смысла. Я уже вполне пришел в себя, и оставаться в плену до утра не собирался.

— Идти сможешь? — опять спросил он, ложась рядом со мной.

— А что? — вопросом на вопрос ответил я.

— Уходить надо, другой возможности не будет. Завтра всех нас продадут…

— Как это продадут? Кому?

— Кто больше заплатит, — невидимо во тьме, усмехнулся он, — покупают обычно в далекие места. Запишут в крепость, и поминай воля. Меня уже второй раз ловят…

— А кто они такие? — спросил я, имея в виду не покупателей, а здешнюю братву.

Доброхот понял правильно.

— Эти, — он посмотрел в сторону костра, — такие же, как мы, простые мужики. Набрали из них охотников вот они и ловят бродяг. А главных хозяев я не знаю.

— Ты про Пантелея что-нибудь слышал? — попытался я выяснить что-нибудь о своем обидчике.

— Нет, сам не встречал, его Федька знает, вон тот крайний, что в колодках. Пантелей его и поймал. Хочешь, сам спроси. Только позже, сейчас те напьются, — он, должно быть, посмотрел в сторону костра, — за бабами придут. Пока они будут тешиться, нужно попробовать уйти. Ты один без цепи, значит, тебе идти впереди.

Мне идея не понравилась. Всю нашу скованную компанию снова поймают в лучшем случае завтра к обеду.

— Вы так и собираетесь бежать с цепью и в колодках? — на всякий случай уточнил я.

— Здесь рядом лес большой, уйдем подальше, может, и не догонят, а там как Бог даст.

— А какая здесь охрана? Сколько всего человек?

— С пяток наберется. Да ты не бойся, они одни за нами не погонятся, побоятся сунуться, а пока подмогу позовут, то, се, мы далеко уйдем.

— А что вы в лесу закованными будете делать? — задал я резонный, на мой взгляд, вопрос. — Да еще без еды?

— Как-нибудь управимся, не первый раз.

— То-то тебя не первый раз и ловят. А в колодки вон тех за что забили?

— Федьку, слышал, за побеги, один молчит, не сознается за что, а последний из разбойников. Ну, что, ты с нами?

— Нет, так я убегать не хочу. Лучше сначала охрану перебить, и вам от оков освободиться, тогда еще может что-то получиться, а так просто по лесу погулять, а потом ходить в колодках, нет смысла.

— Как это перебить? — испугался доброхот. — Они же с оружием, а мы на цепи! Да и мыслимо ли, на христианские души руку поднять? Все-таки и они русские люди. Разве такое будет по справедливости!

Реакция нормального человека на насилие была понятна, но других вариантов освободиться самому и помочь захваченным людям я не видел. К сожалению, быть добрым самаритянином приятно, но не всегда эффективно.

— Несправедливо держать людей на цепи, — коротко ответил я, — и насиловать женщин.

— Они хитрые, — вмешался в разговор один из колодников, — сразу все к нам не подходят. Если что начнется, то мы ничего не успеем, а сами у них в руках!

— Я же не прикован, — ответил я. — Может быть, как вы говорите, с божьей помощью и справимся.

Идея народного бунта тут же нашла несколько сторонников. Наиболее активные колодники, сразу же начали перешептываться, но большинство крестьян боялось, что им после бунта станет еще хуже.

— А если не получится? Тогда почитай мы все пропали, — высказал, отношение большинства, человек небольшого, даже в эту низкорослую эпоху, роста. Он лежал почти рядом и походил на ребенка. Лица его в темноте я не видел, но вполне представлял, как он может выглядеть. Люди внешне большей частью схожи со своим внутренним содержанием.