Беседы о важном - Алина Менькова

хочу ли я его вернуть, я …я… того не хочу. Он был не мой сын уже. Он ничего не понимал, он ничего не воспринимал. Я его понимаете оплакивал еще живым. Я понял, что все бесполезно после второго, наверно, нашего лечения. Он сбежал через неделю и пропал. Потом позвонил, сказал, что сожалеет. Приходил домой, когда нас не было с женой, брал наши вещи – продавал их. Нам пришлось хранить все ценное на работе, все карты и документы с собой таскать. Мы даже думали, что он может квартиру продать… Да… я совершенно уверен, что мой сын мог такое сделать, несмотря на свой юный возраст и неопытность – он бы нашел путь и возможность. Он кричал, что ненавидит нас и что мы не даем ему быть тем, кто он есть…. Но, когда я спрашивал его кто же он… он не мог сформулировать ни одной мысли… только злился или плакал. Это были два его состояния. На его похороны никто не пришел из его дружков с того мира. Они, знаете, принимают вместе, а умирают все по одному… потому что там ничего нет. Они меняют реальность на пустоту, понимаете…»

Потом мой герой опустил глаза, поелозил по осеннему асфальту носком ботинка, пытаясь разорвать упавший лист, втянул в ноздри воздух и сказал:

«Я ведь хотел другое про сына рассказать. Он был способный мальчик, он замечательно играл в футбол. Он ездил на краевые соревнования. Возможно, он бы стал известным футболистом. Он в шахматы играл отлично, вел блог обучающий. И добрый он был мальчик. Помню однажды, лет пять ему было, принес домой щенка с помойки. Попросил дома оставить его, у пса была лапа побита. Он его выходил, кормил, гулял с ним. Потом мама сказала, что мы его оставить не можем – так он меня уговорил пса отвезти в приют. Витя был философом, все детство рассуждал о смысле жизни, о своем предназначении. Виктором я его в честь своего отца назвал – десантника. Возможно он бы стал хорошим мужем, хорошим отцом. Но он стал тем, кем стал – что уж тут… Это был его выбор».

О кладах и копателях.

Человек человеку – все что угодно… В зависимости от стечения обстоятельств. Сергей Довлатов

У нас в стране люди не перестают надеяться на чудо. А найти клад – вот это настоящее волшебство. А как манит русских сам процесс… А если еще на все это наложен запрет, то раскапывать хочется еще сильнее. В нашей стране «черным» археологам за тайные раскопки в поисках древностей уже более пяти лет таким грозит до 6 лет лишения свободы. Разговоры об ужесточении закона перед тем, как их приняла Госдума, велись уже много лет… Историки и археологи обвиняют «черных» копателей в расхищении культурного наследия человечества, ведь нелегальные раскопщики продают вещи, имеющие ценность для науки, частным коллекционерам или в иностранные музеи… «Черные» археологи же считают, что в криминализации их профессии виновата система.

Я-таки решилась и встретилась с таким «черным» копателем. Назовем его Андрей Петров. Он занимается археологией уже 10 лет. Последние 6 лет мужчина работает в «черной» археологии. На раскопки выезжает в составе целой команды – в этой сфере в одиночку работать не принято. Единомышленников здесь ищут и через интернет, и с помощью личных знакомств – зачастую помогают связи среди «белых археологов». У Андрея модная борода, видимо, сделанная в барбе-шопе, аккуратные чистые ногти, мягкий шлейф одеколона, выглаженная футболка.

«Сначала я работал белым археологом, получал официальную зарплату. Потом знакомые переманили сюда. В таких раскопках есть особая романтика, тайна, интрига, риск – называйте, как хотите. Мне понравилось – жизнь изменилась в лучшую сторону. Здесь-то побольше можно заработать, все зависит от того, что откопаешь. Но скажу вам, что не все «черные» шикуют, некоторые работают несколько десятков лет, чтобы наконец-то жить, ни в чем себе не отказывая. Другим везет больше – они сразу выкапывают такое, что прибыли от находки хватит на всю оставшуюся жизнь.

Андрей говорит, что оклад археолога, который прикреплен к образовательному учреждению – около восьми тысяч рублей. А необразованный землекоп, свободный от организаций, который копает вместе с ним на одной земле, получает намного больше. Его труд оценивают по вскопанным кубометрам.

«Кстати, какие у вас отношения с «белыми археологами»?

«Хорошие. Мы не соперничаем, не воюем, как некоторые думают. Мы и не пересекаемся практически. «Белые» уходят к «черным», но связи не теряют. На два фронта никто не работает. Но бывает, что и белые археологи иногда продают свои находки на черный рынок – всем нужны деньги. Если находка не сыграет на имя и научный авторитет, можно на ней немного подзаработать. В тех местах, где копают «черные», «белых» археологов не бывает. На наши места и на автомобилях не добраться. Идем своим ходом. Да, раскапываем то, что «белые» бы никогда не нашли. Но подумайте, зачем эти драгоценности будут лежать в земле, если ими можно воспользоваться? Иногда «белые» все-таки приезжают туда, где мы копаем. Если такое происходит, то они нас культурно выставляют.

«Как вы разрабатываете маршруты и карты раскопок? Как строите предположения, что на определенной местности можно что-то найти?»

«Черному копанию» нельзя обучиться. Чем больше читаешь исторической литературы, тем больше знаешь. Мне достаточно взять в руки карту, на которой есть реки, и я могу смело предположить, что и где могу найти. Мы находим места раскопок просто: курганы не природные, засыпанные человеческой рукой сразу видно, они возникают там, где не должны быть – посреди поля, на большой возвышенности. По найденному осколку керамики легко можно определить период, когда вещь была произведена. Сейчас я откапываю ценности периода, начинающегося от восьмого века до нашей эры и заканчивающегося третьим веком нашей эры. Скифы – богатый народ. Их вещи приносят много денег. Основной территорией их расселения были степи между нижним течением Дуная и Дона, включая степной Крым и районы, прилегающие к Северному Причерноморью. Как раз рядом с нами».

«Сколько стоят вещи, которые вы продаете скупщикам?»

«Цены разные: от 500 до нескольких тысяч долларов. Цена зависит от художественного исполнения материала. От банальных мечей, ножей и железного оружия древности рынок уже ломится, поэтому цены на эти вещи бросовые. К примеру, хороший меч можно продать или купить за 200 долларов, чего не скажешь о шлемах – цена на хороший бронзовый шлем может доходить до 10-ти тысяч долларов, а если на нем еще и художественные рисунки – то и