Самый страшный след - Валерий Шарапов

— Вот что значит интеллигентность, образованность и знание иностранных языков, — смеялись соседи Ивана.

Он запомнил это навсегда. Потому, наверное, и ценил образованность и всестороннюю эрудицию своего фронтового друга Александра Василькова.

* * *

— …Итак, товарищи, в течение первого часа предлагаю ознакомиться с вещдоками и материалами предварительного следствия. Объем там небольшой, поэтому после ознакомления каждый выскажет свои соображения и версии по поводу убийства. — Опираясь на тросточку, Старцев прохаживался мимо своего рабочего стола.

На столешнице лежали тонкая картонная папка с недавно начатым уголовным делом и несколько предметов, называемых вещдоками. По сути, это было все, с чего приходилось начинать сложнейшее расследование.

Иван продолжал:

— Затем поступим следующим образом: в полном составе выезжаем в Мытищинский район, там делимся на три группы. Вася Егоров и Ефим Баранец встречаются с участковым и осматривают место преступления — дом погибшего отца Иллариона. Следаки вы опытные, уверен, ни одна деталь от вашего внимания не ускользнет. Мы с майором Васильковым отправимся к железнодорожной станции и аккуратно понаблюдаем за табором и окрестностями станции.

— А мы? — спросил капитан Бойко.

— У тебя с Горшеней и Кимом будет непростая задача. Вы должны будете прогуляться по селу Челобитьево и по возможности побеседовать с представителями местного населения. Всем все понятно? Вопросы имеются?

План был понятен. Лишь лейтенант Ким, ерзая на скрипучем стуле, уточнил:

— Можно не только погулять, но и в гости к кому-нибудь постучаться.

— О твоем незваном приходе, Константин, назавтра будет судачить все село. Поэтому отставить лишнюю инициативу. Обычная прогулка по окраинам села. Приехали к кому-то в гости, посидели, выпили, пошли подышать воздухом. На улице повстречали случайного прохожего, попросили огонька, разговорились. Заодно, кстати, позыркайте по сторонам — вдруг где мелькнет финский мундирчик! Уяснил, «юнга»?

— Так точно.

— Так-то лучше…

Костя Ким был самым молодым сотрудником в группе — взгляд еще полыхал азартом, словно у революционера. Несмотря на восточную внешность, он был москвичом в четвертом поколении. С первых дней войны юноша осаждал районный военкомат и рвался на фронт. Не пустили. Тогда он записался добровольцем в отряд по тушению пожаров, которые вспыхивали в столице после каждой ночной бомбардировки. Так он и воевал с немецкими «зажигалками», покуда в сорок третьем году не окончил среднюю школу.

Прихватив пахнущий типографской краской аттестат, он опять примчался к военкому в надежде, что его немедленно отправят на передовую. И снова не повезло: призыв семнадцатилетних к тому моменту был прекращен. Обидевшись на весь мир, Костя так хлопнул дверью военкомата, что все четыре винта старого английского замка дружно выскочили наружу.

На крыльце его окликнул мужчина средних лет в офицерской шинели без погон.

— Я не первый раз тебя здесь вижу. Кто таков? — строго спросил он.

Костя растерялся и приготовился к взбучке, но ответил четко и по форме, словно много лет прослужил в армии.

— Константин Ким, выпускник средней школы номер сорок два.

— Так. И что же? Почему околачиваешься в военкомате и хлопаешь дверьми?

— Отец и два старших брата на фронте. Я тоже хочу защищать Родину и второй год пишу рапорты. А военком постоянно отказывает. То говорит, что надо окончить школу. Теперь, когда я принес аттестат, заявляет, что отправит на фронт, когда мне исполнится восемнадцать!

Юношеская искренность и рвение мужчине понравились. Поинтересовавшись оценками в аттестате, здоровьем и отношением к дисциплине, он подобревшим голосом сказал:

— Знаешь, Константин, мне поручено сформировать экспериментальный отряд курсантов для обучения в Центральной школе милиции. Не фронт, конечно, но служба — не менее ответственная. Нужны крепкие, смышленые, преданные партии и народу молодые люди. Пойдешь?

Ким попросил на раздумье сутки и на следующий день принес начальнику курса Аркадию Дробышеву (так звали мужчину в шинели) рапорт о зачислении в школу милиции. Летом сорок четвертого года Константин успешно сдал выпускные экзамены и, надев милицейскую форму с погонами младшего лейтенанта, получил направление в Московский уголовный розыск.

Смоленск

Сентябрь 1941 года

В этот день жители Смоленска впервые увидели в деле немецкие пикирующие бомбардировщики и штурмовики Юнкерс Ю-87 «Штука». Ранее эти самолеты барражировали над позициями наших войск, защищавших восточные и южные подходы к городу. Теперь же, когда обороняющиеся силы иссякли, штурмовики принялись за мирное население Смоленска.

Хищный внешний вид этого самолета действовал на людей деморализующе. Эффект усиливали «растопыренные», словно орлиные когти, шасси, разрывающий сознание вой сирены при заходе на цель и потрясающая точность бомбометания. Поговаривали, будто опытные пилоты могли попасть бомбой в верхний башенный бронелист советского танка, который не отличался большой толщиной и прочностью.

В жаркий сентябрьский день город покидали последние беженцы, те, кто решил эвакуироваться на восток — подальше от наступавших немецких полчищ. От городского вокзала и товарной станции спешно отъезжали поезда. По дорогам мчались грузовые и легковые автомобили. По обочинам, глотая белесую пыль, шли измотанные солдаты вперемежку с гражданским населением.

Самолеты появились внезапно. Вероятно, это был один из тактических приемов, которые немецкие асы отработали по наземным целям в Мазовии, Западной Пруссии, Верхне-Силезском промышленном районе или в Западной Галиции. Чтобы их не было слышно, к Смоленску самолеты подобрались на небольшой высоте. А у самого города взмыли ввысь, готовясь нанести прицельные бомбовые удары.

Среди покидавших город началась паника. А когда первые бомбы разметали в клочья булыжную мостовую и обрушили двухэтажный кирпичный дом на Большой Советской, люди, шедшие к мосту через Днепр, и вовсе бросились в разные стороны.

На северо-восточной окраине — аккурат между лесом и железной дорогой — покидал стоянку цыганский табор. Мужчины спешно готовили кибитки и запрягали лошадей, женщины и дети сворачивали шатры и укладывали пожитки в большие узлы.

Заметив интенсивное движение возле железной дороги, пара «Юнкерсов» отвалила от общего строя, набрала высоту и выполнила свою классическую атаку. Две бомбы разорвались на опушке леса, повалив высокое дерево. Два других взрыва прогремели в людской гуще. И тотчас все кругом перемешалось: мечущиеся лошади, перевернутые повозки, кричащие женщины и дети…

Одну из кибиток готовил к дальней поездке высокий статный цыган по имени Яков. Молодая жена и двое детей едва успели залезть в повозку, наполненную узлами, как неподалеку грохнули взрывы. Два могучих жеребца вырвали поводья и понесли вдоль железной дороги к городу. Крича и размахивая руками, Яков побежал следом, пытаясь догнать кибитку и остановить лошадей…