Запрет на любовь. На грани - Сюзанна Брокман

– Привет, герои, – произнес он глубоким басом с каким-то незнакомым Роджеру акцентом. Он точно не из Техаса. – Ты, наверное, Роджер? Забирайся в машину, юноша. Меня зовут Уолтер Гэйнс, и я рад с тобой познакомиться.

Ной уже устроился на переднем сиденье, и, секунду поколебавшись, Роджер уселся на заднее.

В тот момент, после всех пережитых волнений, криков, крови и боли, этот эпизод показался ему совсем простым и незначительным. Ну, забрался в машину, и что тут такого?

Тогда Роджер Старретт, конечно, не мог знать, что именно этот момент станет самым главным во всей его еще только начавшейся жизни.

Сарасота, штат Флорида. 16 июня 2003 года.

Понедельник.

Мобильный телефон яростно вибрировал в переднем кармане джинсов, но в крошечном, взятом на прокат автомобильчике колени Роджера Сэма Старретта оказались практически прижатыми к груди, так что у него не было никакой возможности достать его, не устроив при этом грандиозной аварии на шоссе номер 75.

Кондиционер работал на пределе возможностей (июнь во Флориде – это вам не шутка), а педаль газа была вдавлена в пол до упора, но выжать из чертовой машины ни прохлады, ни скорости не удавалось. Если эту дерьмовую тарахтелку вообще можно было назвать машиной.

За два года, прошедшие с тех пор, как его угораздило жениться на Мэри-Лу, Сэм почти успел сродниться с постоянным ощущением дискомфорта и сейчас уже привычно ждал неизбежной вспышки раздражения.

Вместо этого он неожиданно почувствовал что-то, смутно напоминающее облегчение.

Наверное, потому что до Сарасоты оставалась всего пара миль. А значит, совсем скоро все кончится.

Сэм неплохо знал это место. После того как ему исполнилось пятнадцать, он четыре лета подряд приезжал сюда автостопом, голосуя от самого Форт-Уорта, штат Техас, где жил тогда с родителями. С тех пор город здорово изменился, но Сэм почему-то был уверен, что цирковое училище находится на прежнем месте, сразу за бульваром Ринглинг. Совсем недалеко от той улицы, на которой сейчас проживает его супруга.

Может, стоит на минутку остановиться и прихватить с собой пару клоунов, рыжего и белого, чтобы стало еще веселее? Хотя, пожалуй, и одного придурка в машине вполне достаточно.

Телефон в кармане, наконец, перестал припадочно трястись.

Будет забавно, если окажется, что это Мэри-Лу, в конце концов, собралась перезвонить ему. Хотя при его везении рассчитывать на это вряд ли приходилось. Слишком просто тогда все оказалось бы.

Теоретически, в этой поездке и не должно было быть ничего сложного. Заглянуть в Сарасоту, забрать необходимые для развода документы, которые Мэри-Лу следовало бы выслать ему уже три недели назад, и положить конец этой идиотской ошибке – их браку. И, может быть, даже начать что-то новое. Например, попытаться наладить отношения с маленькой Хейли, которая не видела своего отца уже полгода и, скорее всего, не узнает его. А потом вернуться обратно в Сан-Диего.

Что, черт возьми, в этом сложного?

Да ничего, кроме того, что придется иметь дело с Мэри-Лу. Она, конечно, первая предложила развестись, и до сих пор Сэм не замечал никаких признаков, говорящих о том, что она передумала. Но она ведь и в самый последний момент может передумать.

А для Сэма этот последний момент уже настал.

Мэри-Лу явно затевает какую-то пакость.

Не может не затевать.

Иначе почему она не отослала адвокату документы, которые получила уже месяц назад? Почему не отвечала на звонки Сэма? Почему не снимала трубку, даже если он звонил после двенадцати ночи, когда ребенок должен быть в постели, а она – дома? Он уже приближался к повороту на Би-Ридж и машинально опустил руку, чтобы переключить скорость, но вовремя вспомнил, что у этой гребаной телеги автоматическая коробка передач, и мысленно выругался.

Полгода назад в подобной ситуации Сэм уже на стену бы лез от злости. Его бесило бы все: автомобиль, созданный специально для кретинов; вся эта поездка, которой легко можно было бы избежать, если бы Мэри-Лу соизволила потратиться всего на одну почтовую марку; уверенность в том, что собственная дочь будет смотреть на него как на чужого дядю. Да, это злило бы его больше всего.

А сейчас, кроме неожиданного облегчения, он ощущал еще и какую-то странную готовность. Наверное, ему будет нелегко, но он справится. Он готов ко всему. Готов к самому худшему.

Например, к тому, что Хейли заплачет, когда он возьмет ее на руки. Значит, не фиг сразу же брать ее на руки! Надо дать ей время привыкнуть.

А Мэри-Лу… Ну, Мэри-Лу, возможно, предложит снова попытаться пожить вместе. И к этому он тоже был готов.

«Милая, ты ведь не хуже меня знаешь, что у нас с тобой ничего не получается…»

Сэм еще раз произнес эти слова вслух и заглянул в зеркало заднего вида, чтобы убедиться в том, что выражение лица у него достаточно грустное.

Черт! Сейчас он больше походил не на виноватого супруга, а на убийцу-маньяка. Ночь, проведенная в аэропорту Атланты в ожидании проклятого рейса, который постоянно откладывали, давала о себе знать: глаза опухли и покраснели, да и вообще, ему явно не помешало бы принять душ.

Кроме того, пожалуй, не стоит называть жену «милой». У нее есть нормальное имя: Мэри-Лу. Все эти дурацкие клички, вроде «милая», «дорогуша», «крошка», «киска» и – господи помилуй! – «сладкая моя», унижают достоинство женщины.

Сэму показалось, что он слышит голос Алиссы Локке, произносящий эту сентенцию. А Алисса, как всем прекрасно известно, всегда знает, о чем говорит.

Она бы немедленно взбеленилась, если бы Сэму вздумалось назвать ее своей «сладкой». Поэтому он и называл ее Алиссой, и, надолго задерживаясь на букве «с», шептал это имя в ее маленькое, совершенное ушко, когда они занимались сексом, который следовало бы включить в Книгу рекордов Гиннесса. «Лучший секс всех времен и народов: Алисса Локке и Сэм Старретт – мастера синхронного оргазма».

Ох, мать твою…

Интересно, что скажет Алисса, когда узнает о разводе?

Ведь рано или поздно это неизбежно выплывет.

Пока только его начальник, командир отряда «морских котиков»[1]лейтенант-коммандер Том Паолетти и его заместитель лейтенант Джаз Джакетт знали о том, что Сэм и Мэри-Лу наконец-то решили вернуть друг другу свободу. Он еще не рассказал об этом даже Нильсу и Непредсказуемому – своим лучшим друзьям в отряде номер шестнадцать. Даже собственной сестре Элейн! Даже Ною и Клэр.

И уж конечно он ни слова не сказал Алиссе Локке.