Гробницы Атуана - Урсула Ле Гуин
Шрифт:
Интервал:
Иногда ранним утром, когда косые солнечные лучи позволяли лучше рассмотреть резьбу на Монументах, Арха приходила сюда и бродила между них, вглядываясь в таинственные символы. Потом она садилась и смотрела на далекие западные горы, на крыши и стены Места, наблюдая за первыми признаками дневной активности вокруг Большого Дома и в казармах, за стадами овец и коз, которых гнали на скудные пастбища у реки. Среди Монументов нечего было делать, и она шла сюда только потому, что ей это было разрешено и давало возможность побыть в одиночестве. Что и говорить, место было жуткое. Даже в самые жаркие дни пустынного лета здесь чувствовалась прохлада. Ветер тихонько свистел между двумя столбами, которые стояли ближе всего и наклонились друг к другу, словно поверяя соседу какую-то тайну.
От Стены Гробниц отходила еще одна, более низкая, каменная стена, делая длинный неправильный полукруг вокруг холма и уходя дальше на север, к реке. Она не столько защищала Место, сколько делила его на две части: на одной стороне – храмы, дома жриц и телохранителей, на другой – казармы стражников и жилища рабов, которые работали на полях и пасли стада. Никто из них не переходил на другую сторону, кроме дней священных праздников, в которых участвовали солдаты, их барабанщики и трубачи. Но внутрь храмов они не допускались никогда, никто из посторонних не имел права входить во внутренние дворы. Когда-то Место посещалось паломниками, королями и вождями Четырех Стран. Первый Божественный Король, например, полтора века назад лично освятил ритуалы поклонения своей персоне в своем собственном храме. Но даже ему не разрешили подойти к Гробницам, даже он вынужден был спать и принимать пищу за окружавшей Место стеной.
По трещинам и выбоинам легко было забираться на стену. Как-то весенним днем Съеденная сидела на ней вместе с другой девочкой, по имени Пенте. Обеим было по двенадцать лет. В это время им нужно было находиться в ткацкой мастерской Большого Дома, среди гигантских станков, опутанных черной шерстью, на которых ткался холст для одеяний жриц. Они выскочили оттуда попить из родника во дворе, а потом Арха сказала:
– Пойдем со мной! – и повела подругу по склону холма вниз, к стене, где их не могли заметить из Большого Дома. Теперь они сидели на ней, в десяти футах от земли, свесив ноги и разглядывая пустынные равнины, уходившие от Места на север и восток.
– Как хотелось бы мне увидеть море! – воскликнула Пенте.
– Зачем? – спросила Арха, жуя сорванную по дороге горькую травинку. Пустыня только что отцвела. Все маленькие цветочки рассыпали легкие облачка семян по ветру. Почва под яблонями в саду покрылась бело-розовым ковром лепестков, а сами деревья стояли зелеными – других деревьев не было на много миль от Места. Все остальное, от горизонта до горизонта было грязно-желтого цвета, только горы слегка отливали голубым из-за цветущего шалфея.
– О, я не знаю зачем… Просто мне хочется увидеть что-нибудь другое, ведь здесь всегда одно и то же. Ничего не меняется.
– Все, что случается в других местах, берет свое начало здесь, – сказала Арха.
– Да, конечно… Но мне хочется посмотреть, как это случается!
Пенте мягкая, какая-то особенно домашняя девочка, улыбнулась. Почесав пятки о нагретые солнцем камни, она продолжила:
– Ты знаешь, что когда я была маленькая, то жила у моря.
Наша деревня стояла прямо за дюнами и мы часто играли на пляже. Однажды мы увидели много кораблей, целый флот, они плыли далеко в море. Мы прибежали в деревню, рассказали про это, и все вышли на берег посмотреть. Корабли выглядели как драконы с красными крыльями, а у некоторых и в самом деле были длинные шеи с драконьими головами. Это корабли из Внутренних Стран, не из Каргада, объяснил нам староста. Плыли они с запада. Вся деревня сбежалась посмотреть на них. Я думаю, они боялись, что корабли причалят к берегу. Однако те просто прошли мимо и никто так и не узнал, куда же они направлялись. Возможно, воевать на Карего-Ат. Подумать только, они в самом деле явились из страны волшебников, где кожа у людей цвета грязи и где мигнуть не успеешь, как на тебя наложат заклинание!
– Только не на меня! – яростно воскликнула Арха. – Мне даже смотреть не хочется на них! Все они – нечистые проклятые маги. Как они осмелились подплыть так близко к Священному острову!
– Божественный Король скоро завоюет их всех и превратит в рабов. А море мне и правда хочется снова увидеть. В лужицах после отлива остаются маленькие осьминожки и если крикнуть на них «Ву!», они становятся белыми. Смотри, Манан идет, тебя ищет!
Слуга и телохранитель Архи медленно шел вдоль стены. Иногда он нагибался, срывал росток дикого лука, которого уже накопился у него порядочный пучок, потом выпрямлялся и озирал окрестности маленькими мутными карими глазами. За последнее время он еще больше растолстел и его лысая желтоватая голова блестела на солнышке.
– Спускайся на мужскую половину, – прошептала Арха, и девочки, изогнувшись точно маленькие ящерицы, соскользнули по внешней стороне стены так, что изнутри их не стало видно. Шаги Манана приближались.
– У-у, у-у, нос картошкой! – едва слышно проворковала Арха, словно ветер прошелестел в ветвях яблони.
Шаги стихли.
– Эй, там, – произнес неуверенный голос. – Малышка! Арха!
Тишина.
Манан пошел дальше.
– У-у, нос картошкой!
– У-у, живот картошкой, – в свою очередь прошептала Пенте и застонала, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.
– Кто тут?
Тишина.
– Ну, ладно, ладно, – вздохнул евнух и медленно зашагал дальше. Когда он скрылся за склоном холма, девочки снова взобрались на стену. Пенте вся покраснела от пота и сдерживаемого смеха. Арха была в ярости.
– Глупый старый баран! Нигде от него покоя нет!
Пенте рассудительно ответила:
– Но ведь это его работа: ходить за тобой по пятам и следить.
– За мной следят те, кому я служу! Я радую их и мне незачем радовать своим поведением кого-то еще! Пусть все эти старухи и этот полумужчина оставят меня в покое! Я – Первая Жрица!
Пенте в изумлении уставилась на нее и пробормотала:
– О, я знаю, знаю это, Арха…
– Пусть отстанут от меня, и перестанут говорить все время, что мне делать.
Пенте вздохнула и продолжала сидеть молча, болтая пухлыми ножками и пристально всматриваясь в безбрежную равнину, чье однообразие нарушалось только вздымающимися на горизонте горами. Наконец она сказала:
– Скоро ты сама начнешь приказывать. Через два года нам исполнится четырнадцать и мы перестанем быть детьми. Я пойду в храм Божественного Короля и для меня мало что изменится. А ты… ты станешь настоящей Первой Жрицей. Даже Кессил и Тар должны будут слушаться тебя!
Съеденная ничего не ответила. Рот ее был упрямо сжат, глаза под черными бровями горели упрямством.
– Пора возвращаться, – сказала Пенте.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!