Записки сиротки - Лидия Чарская

У меня была любимая курочка Смолянка — вся черная, с белым хохолком на голове.

Так я жила в няниной деревне в ожидании письма от родных, в котором они бы написали мне, как и когда мне выехать в дорогу.

— Катя, а Катя, пойдешь, што ль, с нами? — спросил меня Ваня, проходя мимо огорода с целой толпой крестьянских ребятишек.

Я сидела между грядами и рвала траву, желая приготовить из нее салат моей Лили.

— А вы куда? — осведомилась я.

— В лес. Ягоды поспели!.. — крикнул на ходу мальчик, и дети веселой гурьбой направились к лесу.

Я сбегала в избу, надела на голову платочек, подаренный мне няней, и побежала догонять их, волоча за руку мою спутницу — Лили.

— Барышня бежит, барышня! — завидя меня, крикнули ребятишки и остановились подождать меня.

Лес был большой и темный, но ребятишки не боялись ходить туда; они знали каждый кустик, каждое деревце. Ванюша был в лесу как дома.

— Ты, Катя, ступай сюда, а я пойду туда, — сказал он, — а то на нас двоих ягод маленько будет.

Мы разошлись в разные стороны и стали громко перекликаться.

— Ау, барышня!

— Ау-у-у, Федюшка!

— Ау, Ва-а-ня! — неслось по лесу.

Мы все быстро перебегали с места на место, отыскивая в траве красные ягодки земляники.

Я уже набрала много ягод в мою маленькую корзиночку и теперь собирала ягоды прямо в рот. Они были такие сладкие, вкусные! Впереди их было так много: под каждым кустиком кивала красная головка.

Я шла все дальше и дальше в лес, позабыв о моих маленьких спутниках. Голоса их звучали где-то далеко, и скоро совсем их не стало слышно. Я зашла в чащу и увидела ручеек. На берегу ручья росло несколько спелых и крупных ягодок земляники. Я сорвала их и, присев на бережку, с удовольствием принялась их есть.

Вдруг раздался отдаленный удар грома. Я быстро вскочила на ноги. Небо было темное и покрыто тучами. Мне стало страшно. «Сейчас начнется гроза, и я не успею добежать до опушки», — мелькнуло в моей голове. К тому же в лесу стало совсем темно и не слышалось больше детских голосов.

— Ваня, ay! — крикнула я что было силы.

Но никто не ответил мне.

Тогда я поспешила назад к опушке и шла быстро-быстро, забыв даже на траве у ручья корзиночку с ягодами и мою бедную Лили.

Но чем дальше я шла, тем кусты и деревья росли гуще и чаще… Должно быть, я сбилась с дороги.

«Господи! — подумала я. — Что мне делать, как выйти из этого леса?»

А в лесу стало еще темнее… Я собрала все мои силы и пошла наугад.

Деревья по-прежнему росли часто, и местами мне казалось, что я попала в какой-то заколдованный круг, из которого мне никак не выйти.

Мне вспомнились нянины сказки о лесных феях и злом колдуне, и это еще больше встревожило меня.

Наконец, ноги мои так устали, что я не могла идти дальше.

«Заблудилась!» — с ужасом подумала я и, присев на большую, покрытую мхом кочку, горько-горько заплакала.

Я плакала долго-долго, пока голова моя не отяжелела и я не припала головой на мягкую кочку.

Не помню, сколько времени я пролежала так на моей новой, зеленой постельке… Меня вдруг привлек легкий шум в ближнем кусту. Я подняла голову и… чуть не вскрикнула. Из куста выходила маленькая нарядная девочка с блестящими крылышками и коронкой на голове. Она кивала мне головой и, улыбаясь, подходила ко мне.

— Я лесная фея, — говорила она звенящим голоском. — А вот и мои подруги, такие же феи.

Изо всех кустов являлись крылатые маленькие девочки и окружали меня.

— Мы маленькие феи! Здравствуй, милая девочка! — говорили они звонкими голосками. — Иди играть с нами. Мы выучим тебя летать по воздуху… Ведь мы тоже не умели летать, пока были простыми маленькими девочками и не заблудились в лесу, как ты.

— И вы теперь живете здесь? — спросила я, перестав бояться моих новых подруг.

— Да, мы теперь лесные феи, — ответила мне первая фея, — и нам хорошо здесь… Одно у нас горе… В этом лесу есть злой колдун, который гоняется за нами, чтобы нас съесть, но колдун только путает нас, но никогда не поймает, так как мы можем летать в воздухе.

— Никогда! Никогда! Никогда! — зазвенели голоса маленьких фей, и с веселым смехом они поднялись на воздух в веселой пляске.

— Колдун! Колдун! — вдруг неожиданно вскричала первая фея и все они мигом поднялись еще выше… Я обернулась назад и обмерла от страха. Прямо ко мне навстречу шагал страшный великан с длинной зеленой бородой, громадного роста.

Я вскрикнула, вскочила и бросилась бежать со всех ног. Но страшилище не отставало… Вот-вот, думалось мне, он сейчас схватит меня своими длинными руками.

Мне уже слышались за моей спиной его тяжелое сопенье и злорадный хохот.

— Лучше всего упасть! — мелькнуло в моей голове, я с размаху бросилась на траву и… и проснулась.

— Вставай, дитятко, вставай, бедная! Умаялась, — говорил мне чей-то ласковый голос.

Я открыла глаза и увидела старого, седого, высокого мужичка с длинной белой бородою…

«Колдун!» — подумала я и уже готова была снова вскочить и бежать без оглядки, но старик, видя, как я дрожала от страха, поспешил успокоить меня.

— Не бойся, ягодка! Ишь, ведь испужалась, сердешная! Заблудилась чай?

— Кто вы? — спросила я, немного успокаиваясь.

— Я дед Сысой, лесной сторож! А ты за кого же меня приняла, барышня?

Мне было стыдно признаться, что я приняла лесного сторожа за колдуна, и я ничего не ответила.

Дедушка Сысой расспросил меня, как я попала в лес и откуда. Я рассказала ему все и просила поскорее проводить в деревню, чтобы успокоить няню.

— Да знаешь ли, барышня, что твоя деревня-то ой-ой как далеко, — покачал головой Сысой, — и теперь ты не сможешь дойти. Переночуй-кась у меня в избушке, а завтра я тебя отведу с богом.

Нечего было делать — пришлось ночевать в лесу в маленькой сторожке деда Сысоя. До его жилья было очень близко. Избушка была скрыта деревьями, и лишь по огоньку, мелькавшему в окошке, мы нашли ее.

Комнатка показалась мне крошечной, но я так устала и измучилась, что рада была хоть такому жилью.

Дедушка Сысой налил в глиняную чашку горячих щей и, отрезав два больших ломтя черного хлеба, позвал меня ужинать. Черный хлеб и горячие щи очень понравились мне. Я порядочно проголодалась и поела с большим аппетитом. Помолясь богу, Сысой устроил мне на лавке постель из своего кафтана и одеяла, а сам полез на лежанку.