В тылу врага - Прасковья Герасимовна Дидык

А подруги не удержались от слез: когда-то увидятся вновь?

Спустя несколько дней Флоря была уже далеко от своей части. Она сидела за длинным столом и старательно выстукивала точки и тире. Все ее мысли были теперь заняты одним — освоить хорошо рацию и азбуку Морзе.

Что будет потом, она не знала. Но ей очень хотелось, что-бы это «потом» наступило скорее. Она стремилась снова на фронт, поближе к родным днестровским берегам, и не сомневалась, что раньше или позже ступит на свободную от фашистов землю родной Молдавии.

Преподаватели школы были довольны успехами девушки. В самом деле, в несколько дней она усвоила месячную программу. И никто, кроме дневального, не знал, что Мариана после занятий просиживает за ключом до глубокой ночи. Эти успехи окрыляли Мариану, и она училась еще усерднее. Несколько раз командир беседовал с ней. Девушка начала догадываться, что ее готовят для серьезного задания. С этой мыслью Мариана однажды постучалась в дверь кабинета начальника.

— Войдите. Что случилось, Флоря? — спросил майор Петров.

— Разрешите обратиться с просьбой.

— Слушаю вас, — майор внимательно посмотрел на Мариану. За другим столом черноусый капитан перелистывал какие-то бумаги.

— Говорят, теперь требуются радисты для партизанских отрядов. Отправьте меня…

— Любопытно, — сказал капитан, отрываясь от бумаг. Он окинул Мариану взглядом. — Мне такое заявление нравится, признаться. Сколько же вам лет?

— Восемнадцать исполнилось, значит, можно считать девятнадцать, — выпалила Мариана.

— М-да-а… Девятнадцатый, говорите, пошел. Маловато. М-да-а… маловато. — Капитан поднялся из-за стола, сунул руки в карманы галифе и стал прохаживаться по кабинету, все повторяя свое «м-да». Мариане почему-то не понравился капитан, и она с раздражением проговорила:

— Не моя вина, что молода… Я хочу служить Родине и прошу направить меня на фронт или в партизанский отряд, или… — что-то перехватило у нее горло. Мариана сделала над собой усилие. «Не хватало еще разреветься здесь, как маленькой», — подумала она, стиснув зубы. Детски обиженное и в то же время упрямое выражение лица тронуло капитана. Он остановился перед девушкой и весело сказал:

— Ух ты, какая сердитая. Это хорошо. Солдату злость нужна. Только учти, лес — не дом. Придется прыгать с парашютом. К тому же ночью. А горячиться не надо, — капитан улыбнулся, повел девушку к стулу, усадил.

— Вот так. Отдохни.

Он разговаривал с ней, как с девочкой. Мариана действительно понятия не имела о жизни партизан в лесу. Она бывала в молдавских Кодрах. Но то прогулки. А ночью бывать в лесу не приходилось. Но девушка и не думала отступать.

— Я не боюсь. На передовой, думаете, легче было? Не могу я сидеть больше здесь, когда народ воюет.

— Да вы и впрямь героем выглядите. Ну-ка, посмотрим вашу боевую характеристику.

Майор протянул капитану папку — личное дело Марианы Флоря, и тот углубился в чтение.

— Ну вот и познакомились. Молдаванка, значит? Так, так… Румынский знаете?

— Раз знаю молдавский, значит, разберусь в румынском тоже, — сразу повеселев, ответила девушка.

— Отлично. Думаю, что ваша просьба будет принята во внимание. — Капитан поднялся, давая этим понять, что разговор окончен.

На следующий день Мариану вызвали к начальнику школы. Там был и вчерашний ее собеседник.

— Итак, продолжим наш разговор. Садитесь, — капитан предложил ей стул. Сегодня он казался более приветливым, и большие, закрученные кверху черные усы не пугали, как вчера. Мариана почувствовала себя увереннее.

— Командование решило удовлетворить вашу просьбу. Хотим поручить вам весьма ответственное дело, — капитан говорил медленно, поглядывая то на девушку, то на майора.

— Я готова выполнить любое задание, — сказала Мариана, вставая.

— Сидите, сидите. Верю, что готова. Иначе и быть не может. Я и не представлял себе, чтобы комсомолка отказалась выполнять задание партии…

— Меня пошлют в отряд?

— Нет, не в лес к партизанам, а вообще, в тыл противника. Возможно, в большой промышленный город или в села, занятые фашистами. И там придется действовать не день и не два, а месяцы. Придется на время забыть, кто ты в действительности, расстаться со своим именем…

Мариана напряженно слушала.

— Тебе придется приспособиться к тем условиям, в которых будешь работать, — продолжал капитан, незаметно переходя на дружеский тон. — Без этого нельзя быть разведчиком. А армии нашей нужно все знать о противнике. Идет война. Большая война. И она требует больших усилий всего нашего народа на всех участках… Запомни, что разведка — один из самых ответственных, самых тяжелых, рискованных участков. Разведка — это глаза и уши армии. Ты столкнешься с трудными загадками. Их невозможно предугадать, и ты должна будешь сама справиться с ними — не столько силой физической, сколько смекалкой, ловкостью, изворотливостью. Словом, умом. Ясно, дочка?

— Постараюсь все выполнять, как нужно.

— Ну, тогда, значит, готовься. Прежде всего — готовь свои нервы, — капитан крепко пожал ей руку.

Мариана теперь уже знала, что скоро пойдет выполнять свое «большое задание», так она называла его про себя. Ее ожидают большие испытания. Хватит ли мужества? Не струсит ли она?

— Нет, не струшу, — горячо шептала Мариана в подушку. — Не боялась же ночевать на винограднике, взлетать высоко на качелях… Да, но качели — не парашют. А вдруг он не раскроется. Что тогда?

Всю ночь она не могла уснуть. Лишь под утро забылась чуткой дремотой, сразу же увидела себя в самолете и испуганно вскрикнула…

* * *

Мариана прибыла в город Н, представилась новому начальнику.

— Отправитесь в Молдавию, — сообщил он.

— В Молдавию?.. — Мариана не смогла скрыть волнения.

— Да. В Молдавию, — подтвердил полковник. — Я понимают вас — увидеть родные края теперь не каждому удается…

Перед мысленным взором Марианы, как живые, возникли курчавые виноградники, сады, родное село и доброе лицо матери… Она покраснела и не могла выговорить ни слова. В последнее время Мариана много слышала о зверствах гитлеровцев на оккупированной территории, о страшной участи некоторых партизанских семей. Ей представилась такая картина: оккупанты ловят ее, обнаруживают рацию, арестовывают мать, избивают, мучают, а она, Мариана, бессильна ей помочь…

Девушка тряхнула головой, чтобы отогнать ужасное видение.

— Я просила бы вас послать меня в другие места. Понимаете, не в Молдавию, хотя мне очень хотелось бы…

— Почему? Вам не подходит наше предложение? Что вас смущает?

— В нашей работе, сами понимаете, всякое может случиться. А я… я не имею право рисковать жизнью родных. Ведь из-за меня может погибнуть мать, — ответила девушка, опустив глаза.

— Вот оно что. Так и сказали бы сразу. Причина заслуживает внимания… Однако разведчик сильнее, когда он знает язык, обычаи.

— Я говорю по-украински. Может, туда бы?

— Хорошо. Подумаем.

* * *

Мариана стала готовиться для переброски на