От выстрела до выстрела - Юлия Олеговна Чеснокова

мысль почему-то показалась ярко-светлой, забавно-неуместной, неловкой, но умиротворяющей. У генерала от первого брака — жена скончалась родами — был старший сын, Дмитрий, жил в Саратовской губернии, занимался земскими делами, о браке даже не думал, хотя Петра был намного старше. А этот — вот те на!

— А она что же? — полюбопытствовал Аркадий Дмитриевич. — Согласится?

Пётр вспыхнул, щёки сделались пунцовыми:

— Не знаю, отец, я ведь ещё не спрашивал её.

— И правильно. Спрашивать у отца надо. Борису Александровичу решать, отдавать за тебя дочь или нет.

— За Мишу ведь он был согласен отдать…

— Да, конечно, семья-то та же. Но одно дело — офицер, и другое — студент.

Это было понятно. Пётр знал, что уступает покойному Михаилу во многом; хотя был выше, моложе, спокойнее, уступчивее — все его достоинства в вопросе женитьбы на Ольге превращались мысленно в недостатки, ведь она совсем другого себе в женихи выбирала. И в глазах отца — тоже военного человека — офицер стоит несравненно значимее того, кто хочет пойти по стезе гражданской службы.

— Я всё же хочу попытать удачу, и прошу твоего благословения.

Аркадий Дмитриевич посмотрел на сына внимательнее. Оглядел сверху до низу и снизу вверх. Может, не так и прост этот скромный юноша? Может, в своём упорстве и в своей мечтательности и найдёт опору для какого-нибудь перспективного будущего? А то придумал! Изучать агрономию. В земле возиться, как крестьянину? Чем он будет заниматься, когда закончит университет? Выгодный брак с фрейлиной императорского двора, конечно же, поспособствовал бы улучшению его положения.

— Благословляю, — перекрестил он Петра, — пытайся, если так того хочется.

— Благодарю, отец! — молодой человек поднялся и поклонился, окрылённый разрешением. Впрочем, внутри себя он до конца не мог бы ответить, сдался бы, не получи от отца одобрения? Послушался бы? Как будто и нет. Всё равно бы попробовал по-своему сделать. — В таком случае, прости, на каникулах уехать отсюда не смогу.

— Ясно, — кивнул генерал, — что ж… настаивать не буду!

Немногословный, Аркадий Дмитриевич считал своих сыновей достаточно взрослыми, чтобы не продолжать их воспитывать и направлять. Пусть сами теперь несут ответственность за свои жизни. Михаил распорядился своею так, как распорядился, хотя, казалось, что именно он идёт по отцовским стопам и составит славу и гордость семьи. Не вышло.

Пообедав, Пётр сослался на учебные дела и покинул квартиру. Дождь по-прежнему мелко и неприятно капал, но погода не изменила планы студента. Узнавший у Дмитрия Нейдгарда подробности дуэли, он брал лодку и плавал на тот самый остров, где она произошла. Уединённое, удалённое от людей место позволяло спокойно упражняться в стрельбе — револьвер молодой человек приобрести смог, потратив на него немалые для обычного студента деньги. Кому-то другому сумма оказалась бы не по карману, но Столыпины относились к недолюбливаемым бедными однокурсниками белоподкладочникам — состоятельным студентам из дворянства, для которых не было проблемой приобрести ни новую одежду (и подшить форменный сюртук белым шёлковым подкладом, откуда и пошло прозвище), ни новую обувь, ни вот такую огнестрельную «безделушку».

На вёслах приходилось сидеть самому, что помогало тренировать силу рук, и всё же, когда он добирался до места, правая рука не желала нормально подчиняться. Поднятая и прямо вытянутая, она начинала дрожать до того, как Пётр хорошенько прицеливался. Суставы в плече дёргало и локоть начинало крутить, возникала лёгкая боль, но, если рука не опускалась, и он продолжал целиться и держать её навытяжку, то боль усиливалась, так что приходилось стискивать зубы и, превозмогая себя, стрелять. Выстрелы выходили скверными. Выбранный ствол дерева лишь пару раз зацепило по краям. О попадании в середину процарапанной на коре мишени нечего было и думать. Это выводило из себя, но Пётр не сдавался и, при каждом удобном случае, в свободные часы, день через день старался повторять свои упражнения, чтобы однажды попасть в цель. Даже если рука при этом будет гореть огнём — он добьётся меткости, добьётся того, что научится стрелять не хуже всякого опытного военного. Представляя, что именно здесь, в этом месте, Михаил стрелялся с Шаховским, студент преисполнялся энергии, словно покойный брат поддерживал его, подсказывал, ободрял. Он был таким справедливым, доблестным человеком! Его смерть не могла остаться безнаказанной.

Сегодня опять не повезло. Пули закончились, а ствол дерева оставался слабо задетым с одной стороны. Ненавидя себя и свою слабую, поражённую недугом руку, Пётр пнул первую опадающую листву и взметнул мокрый пёстрый фонтан. Развернулся и побрёл обратно в лодку. Если он не научится стрелять настолько хорошо, чтобы стать опасным дуэлянтом, то нечего и думать просить руку и сердце Ольги Нейдгард. Жизнь высшего света — это место, где нужно уметь постоять за себя, отстаивать свою честь. Никто никогда не знает, выйдет ли обида или оскорбление, вызовут ли на дуэль, но к ней лучше всегда быть готовым.

Добравшись обратно на Васильевский остров, Пётр, недовольный собой, не хотел подниматься в квартиру и стоял у парадной, глядя на промозглую улицу и промокая медленно под изморосью, повисшей между тёмной землёй и низким одутловатым небом. Влага облепила его зелёную студенческую фуражку, сюртук с золотыми пуговицами, окропила сапоги, осела росой на козырьке. Неизвестно, как долго бы ещё он стоял, если бы не показался брат. Тот наверняка опять засиделся с какими-нибудь своими приятелями-болтунами, любителями посредственной философии, высокопарных стишков, дешевой выпивки и не менее дешёвых девиц, возникающих из ниоткуда там, где их согласны угостить. Сам Саша, к счастью, не пил, но в обществе более развязных людей мог загуляться.

— Что это ты тут? — увидев старшего брата, Александр остановился, поравнявшись с ним. Пётр пожал плечами, ничего не ответив. — С отцом, что ли, повздорил?

— Нет, с отцом всё хорошо.

— Тогда почему не идёшь домой?

— Стыдно ему в глаза смотреть.

Саша удивился. Зная брата, он даже близко предположить не мог, что тот такого совершил, чтоб ему сделалось стыдно перед отцом! Получил двойку?

— Из-за чего?

Пётр одним резким движением откинул сюртук и показал револьвер, заткнутый за пояс. У Саши в мыслях успела пронестись целая детективная история с убийством, погоней, угрозой ссылки, но, благо, старший брат объяснил:

— Из меня плохой стрелок. Ужасный. Не могу попасть в мишень! Никак не могу!

Облегчение заставило Сашу пропустить мимо ушей эти казавшиеся смешными сетования:

— Ты всё-таки нашёл оружие!

— Да, купил две недели назад, — Пётр задумчиво оглядел дома улицы, — на удивление легко можно достать оружие, Саша. Это как-то… странно. Ты не находишь?

— Почему? Если мы можем купить галстук, мыло, конфеты, всякую всячину, отчего же не должны мочь купить