Ловушка - Алексей Николаевич Загуляев

женщина и уверенными движениями что-то вычёркивала из документов.

Егор прошёл вглубь кабинета, но сесть на стул не решился. Он вообще не любил казённые заведения, выворачивало от них всегда наизнанку. И если когда-то требовалось решить какие-то бытовые вопросы, ради которых надлежало идти в контору ЖКХ, в школу или в администрацию, то за это всегда бралась Марина, прекрасно зная, что от супруга в этих вопросах толку никакого не будет.

Женщина вычеркнула что-то на последней странице, покачала неодобрительно головой и подняла наконец глаза на посетителя.

— О! — воскликнула она, улыбнувшись. — Егор, неужели ты?

У Егора будто пелена с глаз упала. Вот почему имя на табличке кабинета показалось ему знакомым. Это же Танька, его одноклассница. Теперь, стало быть, товарищ майор. Изменилась, конечно, но прежние её черты время не успело ещё исковеркать.

— Татьяна? — он тоже заулыбался.

— Она самая. Что, сильно изменилась? Постарела?

— Да ты что. Нет, конечно. Просто хожу последнее время сам не свой, ничего перед собой не вижу.

— А вот это плохо, Егор. А что случилось? Впрочем, что это я… Слушай, ты прими мои соболезнования. Хоть и запоздалые. Я про супругу твою только недавно узнала. Лариска Зобова рассказала. Такое дело… Кошмар.

— Спасибо. Да. Почти год уже миновал. Поначалу было непросто.

— У тебя ведь дочка? Сколько ей? Десять? Она в параллельном классе, кажется, с моей Светкой.

— Нет, девять пока. Но взрослая не по годам. Вчера День рождения был. А сама-то ты как поживаешь?

— Ну… — Татьяна бросила на стол ручку и скривила губы. — Как видишь. Жду не дождусь, когда же на пенсию. Надоело всё. Люди со своими склоками и со своей мелочностью. Ты даже не представляешь. Жизнь и так на восемьдесят процентов состоит из дерьма. А если ещё и самому себе создавать на пустом месте проблемы, то будет состоять и на все сто. Но… Такова наша, видимо, человеческая природа.

Она замолчала на секунду, задумалась. Потом снова заговорила:

— А в остальном всё вроде бы в норме. Дочка растёт, муж зарабатывает. И все, тьфу-тьфу, живы-здоровы. Грех жаловаться на что-то. А ты с чем к нам пожаловал? Что стряслось?

— Да слава богу, ничего. Мысли просто… Думаю вот всё о прошлом своём. Вспоминаю. Не люблю копаться ни в себе, ни в людях. Но ведь когда начнёшь, уже не отпустит. Знаешь, одно цепляется за другое… Последнее время, перед тем, как случилось… Ну… Перед тем, как Марина в аварию попала… В общем, сейчас задним умом понимаю, что не всё гладко у нас с ней было.

— Это в каком смысле?

— Не знаю… Может, просто мнительность разыгралась. И это скорее всего так и есть. И всё же убедиться хочу. Ты не могла бы посмотреть, не подавала ли когда-нибудь Марина заявление на развод?

— Ого, — воскликнула Татьяна. — Куда тебя занесла лопата.

— Лопата?

— Прости. Говоришь, копать начал. Неудачная шутка, извини. Марину-то я бы запомнила, если бы при мне заявление подавалось. Но мало ли. Может, в отпуске была или ещё что. Случается, тоже хожу как зомби. Минутку.

Татьяна набрала что-то на клавиатуре старенького компьютера.

— Вообще, — задумчиво сказала она, — если бы подавала, то тебе пришло бы извещение. Но могло и не придти. В нашем-то бардаке. Стоп. Так, так. Маслова Марина Анатольевна?

— Да.

— А ты прав. Подавала. В декабре прошлого года. Восемнадцатого декабря подала, а двадцать третьего забрала обратно. Вот такие пироги. Я как раз в отпуске была. Предчувствия тебя не обманули.

Егор стоял бледный, бессмысленно глядя на Татьяну и словно боясь пошевелиться.

— Егорка, — с тревогой произнесла судья. — Ты только это… В обморок тут не падай.

— Что? — Егор наконец вышел из оцепенения.

— В обморок, говорю, не падай.

— Нет-нет. Всё нормально. Я же ожидал такого поворота.

— Вот именно, — согласилась Татьяна. — И ведь передумала же. Значит, сомневалась, взвешивала все за и против. Любила. Не устраивала сцен и истерик. Бабы, они, знаешь, любят вину перекладывать на чужую совесть. Уж поверь мне. Ведь не было же у вас разговоров об этом?

— Не было. Даже намёков никаких не было.

— Вот видишь. Щадила тебя. Сама всё хотела решить. А ты давай это… Оставь прошлое в прошлом. Ни к чему теперь все эти копания. Теперь-то уж что. Пусть покоится с миром.

— Да-да. Всё правильно ты говоришь, — кивнул Егор. — Ни к чему. А тебе спасибо большое.

— Да не на чем. Слушай, как-нибудь надо будет всех наших собрать. Ведь лет десять уже не собирались. А то и больше. А по молодости-то каждый год вечеринки закатывали. Хорошее было время.

— Молодость, — промолвил Егор. — А теперь, поди, многие уже с внуками зависают. А собраться можно. Ты телефон мой запиши на всякий случай. Если что, позвонишь.

— Давай.

***

Только на улице Егор окончательно смог придти в себя. Колкая морось стала к полудню холодной. Усилился северный ветер, так что на старых домах загромыхали оторванные жестяные ленты на скатах крыш. Он шёл, сам не понимая куда. Значит, думал Егор, трагедия назревала, а он, будто слепец, шёл по проторенной дорожке и ни о чём даже краешком ума не подозревал. Как же так? Марина, Марина… Если бы не держала всё в себе, если бы высказалась, да хоть бы наорала и упрекнула в невнимательности к своим чувствам… Может, и аварии тогда бы не случилось. Но письмо… Как же быть с письмом? Что оно значит? Если бы хоть оно пришло вовремя. Но дата… Но дату можно подделать. У даты нет стиля. Цифры и цифры. Но кому придёт в голову всем этим заниматься? Зачем? Можно было бы отправить без даты. Тогда и сомнений никаких в том, что письмо просто затерялось и опоздало, не возникло бы. А значит, внушить мне эти сомнения кому-то было необходимо. Кому? Кому? Кому? Тупик. Никаких зацепок.

Егор не заметил, как оказался у входа в кафе, где в течение месяца после смерти Марины он разделял своё горе наедине с бутылкой.

Внутри почти не было народа. Человека четыре, один из которых показался Егору знакомым. Мужчина лет сорока пяти, с аккуратной седой бородкой, в серой тёплой толстовке. Тот тоже посмотрел на Егора так, словно его узнал. Но никаких приветственных жестов с его стороны не последовало. Он только слегка прищурился и улыбнулся как-то недо́бро. Хотя, ничего теперь добрым Егору и не могло казаться. Ерунда. Просто похож на кого-то из старых знакомых. Может, по ювелирному делу, какой-нибудь монтировщик или модельер. Мало ли их за двенадцать лет на заводе было. Скорее, модельер, потому