Часовой Большой Медведицы - Сергей Бузинин

Открыв дверь, Мишка оказался в большой и светлой приемной, перегороженной пополам массивным столом, на поверхности которого антрацитово-черным порталом в иные измерения сиял новенький ЖК-монитор. На первый взгляд казалось, что приемная пуста, но стоило Мишке сделать шаг по направлению к двери начальника, как из-за монитора раздался скрежещущий голос, скомандовавший с интонацией заправского старшины: «На месте стой! Р-р-раз-два!». Монитор слегка развернулся, открыв Мишкиному взгляду источник звука. За столом сидела личность в форменной рубашке с погонами сержанта. Широкие плечи, окладистая борода, характерная лязгающая манера разговора, и небольшой рост прямо указывали, что перед Мишкой находится гном. Хозяин приемной подвинул к себе клавиатуру и стал выпытывать Мишкины анкетные данные с таким тщанием, словно само его появление в здании Городского отдела было странно и подозрительно. Каждый вопрос гнома сопровождался таким пронзительным взглядом из-под мохнатых бровей, что Мишка вздрагивал и пятился от стола на несколько сантиметров. Казалось, что секретарь собрался внести в анкету не только всю Мишкину жизнь, но и жизнеописание всех его родственников не менее чем до седьмого колена. Лишь полчаса спустя, когда у гнома то ли иссякли вопросы, то ли шевельнулась жалость к полуобморочному новому сотруднику, он пролязгал в селектор: «Никифор Палыч! Прибыл новый следователь для прохождения службы. Я пропускаю?». Получив положительный ответ, гном нажал невидимую Мишке кнопку, отворяя дверь в кабинет руководства. Двигаясь словно робот, Мишка проследовал в открывшийся проход, на каждом шаге затравленно оборачиваясь в сторону гнома. Так он пятился до тех пор, пока его не остановил веселый, еще не старый голос предложивший Мишке смотреть вперед, посетовав, что опасается как за Мишкину целостность вообще, так и за целостность мебели в кабинете в частности. Развернувшись, Мишка вытянулся в строевую стойку и четко доложил о своем прибытии. Окончив фразу, он не удержался, и еще раз бросил взгляд через плечо в направлении приемной, чем вызвал довольный смешок начальника отдела.

— Понимаете, товарищ полковник, очень уж у Вас секретарь любопытный, — попытался оправдаться Мишка, — ему бы в контрразведке работать.

— Абсолютно с Вами согласен, молодой человек, — расплылся в широкой улыбке начальника отдела, — Храфнхильд Гримсдоттировна — девушка, хотя еще очень юная, но дотошная и основательная. По правде говоря, я и сам ее иной раз побаиваюсь. Дальнейший разговор был краток и деловит. Получив от руководства пожелание служить не за страх, а за совесть и короткое дружелюбное напутствие, Мишка направил свои стопы к непосредственному месту службы. На выходе из приемной его вновь остановил грозный рык секретаря, однако в этот раз общение оказалось кратким. Получив предписание для коменданта общежития, Мишка был отпущен восвояси, сопровождаемый кривым оскалом, означавшим, судя по всему, дружелюбную улыбку.

На удивление скоро и без всяких дополнительных приключений Мишка добрался до следственного отдела, располагавшегося в невзрачном двухэтажном домике, стоявшего особняком в метрах двухстах от общего здания отдела. Мишка почти что счастливо улыбнулся окончанию своих бед, и бодро забежал внутрь двухэтажки. Из-за дверей кабинетов слышался монотонный гул голосов, сопровождаемый непрекращающимся пулеметным треском клавиатур. Сквозь размеренную разноголосицу иногда прорывались возмущенные крики и жалобные вопли. Непрестанно крутя головой, Мишка поднялся на второй этаж здания, нашел дверь с лаконичной надписью: «Майор юстиции Шаманский И.В. Начальник», облегченно вздохнул, перекрестился наудачу и решительно шагнул через порог.

За дверями кабинета от его решительности не осталось и следа. Полумрак помещения подсвечивался алым огнем, лившимся из пустых глазниц черепа, вольготно расположившегося на краю письменного стола. Откуда-то из сумрака, затопившего углы кабинета, доносился противный тягучий кошачий мяв и вроде бы даже из-за угла мелькнул облезлый кошачий хвост. За столом восседал седой, коротко стриженый мужчина среднего возраста с невыразительным лицом. Он был облачен в средней потрепанности серый вязаный свитер, на груди которого расплылось бурое пятно. Поверх свитера красовалась короткая черная накидка с алым подкладом. По высокому стоячему вороту плаща неторопливо пробегали искры. С тоскливой обреченностью мужчина поглядывал на трубку телефона, которую он удерживал в руке, расположив ее подальше от уха. По ту сторону трубки явно бушевала буря: доносившиеся до Мишки громы и молнии были почти что осязаемы, а смысл всего этого урагана сводился к тому, что И.В. Шаманскому следовало в кратчайшие сроки достать кого-то из-под земли, проверить все явки и обеспечить отлов.

Мишка забился в ближайший угол, жалея, что не обладает свойствами хамелеона и не может слиться с обоями. Однако его желание вроде бы все же исполнилось, потому как по окончании телефонной бури, мужчина аккуратно положил трубку на место, невидящим взглядом обвел кабинет, сложил ладони рупором и заорал:

— Витиш! Где тебя черти носят?! Бегом сюда!

Не прошло и минуты, как в кабинет вихрем влетел еще один незнакомый Мишке мужчина, внешне похожий на помесь цапли с ястребом. Это была примечательная личность! Высокий и тощий, мужчина был одет в пиджак некогда строгого серого, а ныне неопределенно-мутного цвета, болтающийся на нем словно на вешалке. При всем том, внешность мужчины, которая в любом другом случае казалась бы нелепой, ни в коем разе не располагала к юмору, настолько проницательными были глаза вошедшего. Ну а если он неторопливо поворачивался к собеседнику, направляя на него свой длинный и хищный нос, это движение выглядело столь же угрожающе-завораживающим, словно плавное перемещение орудийных стволов главного калибра дредноута.

Пожевывая мундштук тлеющей «беломорины», Витиш выпустил облако дыма и скучно спросил:

— Ну и чему орем? Ну, конец месяца, ну — паника как всегда, ну опять цифры в отчетах не сошлись. А чего орать-то? Первый раз что ли? А то ведь перепутаю сумму похищенного с количеством эпизодов… Вот тут и похохочем.

— Игорек, статистический ты наш, в жисть бы тебя без нужды не потревожил, однако, умудренный ты наш, тут вот какая беда. Дело в отношении Воробья ты ведь Хреничеву в прокуратуру на утверждение направлял, оперативный ты наш? Ты. Дело хорошее, придраться не к чему, процессуально-озабоченный ты наш. И Хреничев, придирчивый он наш, обвинительное заключение подписал. Воробья он сегодня к себе вызвал, копию обвинительного вручить, законопочитательный он наш. Воробей же, вороватый он наш, пока обвинительное заключение получал, из приемной Хреничева серебряные часы с дарственной надписью от областного прокурора, того-с. Спер! Полпуда весом, кстати, те часики. Теперь Их Величество Хреничев, потерпевший он наш, требует поднимать все силы на крыло, но Воробья до вечера сыскать и пред его светлы очи доставить. Займись.

— Всем от меня чего-то надо! Начальникам — работы и раскрытия преступлений, коллегам — чтобы в начале месяца я дал денег в долг, а в конце месяца заболел склерозом, жене — цветов по праздникам и оргазмов по воскресеньям… Как жить? Воробья из гнезда достать! — Опять Витиш! Да что, на мне свет клином сошелся?!

— Ты, главное, не перепутай, кому чего должен, — ответил начальник хмуро. — А то выходные-то не за горами… — Видя, что Витиш остается крайне недовольным развитием событий, Шаманский ненадолго задумался, но видимо не найдя достойных аргументов, призвал себе в помощь классику.