Сезон мести - Валерий Махов

Бояринов вспыхнул, хотя его пристрастия были тайной Полишинеля, и, ничего не ответив, картинно отвернулся.

— Пацаны, пацаны, не ссорьтесь! — Голицын примирительно поднял руку. — Дело серьезное. Коллекционеры исчезают, менты с ног сбились, обыватель напуган, и мы должны быть уверены в том, что нам это не грозит.

— Уверенным в собственном бессмертии может быть только одноименный Кощей. Да и то, как выяснилось, напрасно. А нам, многогрешным, уверенность эта липовая и вовсе ни к чему, — невесело пошутил Курилко. — Господа! Мы молоды, трахаем красивых телок, здоровы, и по меньшей мере недержания мочи у нас сегодня не наблюдается. Так чего нам, молодым и здоровым, собирать морщины на лбу? Что было — мы знаем, что будет — Бог знает, а знание, как известно, сила. А посему предлагаю закончить наш предбанник на этой мажорной ноте. Давайте выпьем и, простите, нюхнем за молодых, здоровых и сильных.

Утро было таким богомерзким, что от одной мысли о том, что нужно вылезать из постели, становилось муторно и тревожно.

Антон поежился, убрал под одеяло раскрытые во сне ноги, укутался с головой и, моментально согревшись, вновь почувствовал себя счастливым. «Как все-таки мало нужно человеку для счастья», — светом неонового благополучия озарила сознание довольно-таки оригинальная мысль. Если еще немножко понежиться, то можно и до поисков смысла жизни опуститься. Странно, а почему не подняться? Да потому что поднимаются к вершинам, а опускаются к пошлостям и банальностям. Поэтому, как там у Визбора: «Вставайте, граф, уже рассвет полощется». Применительно к данной ситуации все верно, кроме титула.

Вчера действительно был безумный вечер, за ним — ураганная, практически бессонная, ночь и, как следствие, «утро туманное». И был в том вечере детективный вестерн с погоней и стрельбой. И была продавщица молочного отдела местного супермаркета, которую хотели ограбить и изнасиловать трое горячих парней с южных окраин некогда могучей империи. Они долго не желали покоряться империи, а покорившись, решили остаться на ее территории всерьез и надолго. И вели себя эти представители гордых и малых народов не как гости, а как завоеватели. Трое суток они грабили родной город Антона и обращались с его дочерьми как с наложницами. Пока, на беду, не нарвались на самого Антона. Возвращаясь домой, он увидел, как в похожий на разыскиваемый за грабежи и разбой автомобиль грузят очередную жертву. В общем, говоря казенным языком, лица кавказской национальности, в количестве трех кинжалов, усаживали в машину блондинку, которая после работы останавливала такси, чтобы попасть домой, а не в кавказский аул.

Быстро и без лишней суеты приближаясь к автомобилю со стороны переднего пассажирского сиденья, Антон автоматически отмечал места расположения объектов и выбирал оптимальную позицию для атаки. Так, один за рулем. Часто и нервно оглядывается на заднее сиденье. Торопится, пытаясь попасть ключом в замок зажигания. Отвлекается на мгновение, нетерпеливо всматриваясь в подозрительного субъекта, который подходит с правой стороны и, как-то по-идиотски улыбаясь, наставляет на него пистолет на манер двух кольтов… Еще один уже наполовину в салоне. Мостится на заднее сиденье, стараясь затащить девушку в машину. Дура! Он тянет ее за ремешок сумки, которую та ни за что не хочет выпускать из рук… Ключ в замке, сейчас повернет… Третий, особо не церемонясь, грубо пихает девушку, одновременно отпуская подзатыльники. Вот это спинища! Крупный экземпляр, грех промахнуться… Ключ!

Антон, продолжая улыбаться, на долю секунды заглянул в салон, подмигнул водителю и расслабил руки, словно у его кольтов закончились патроны. Выиграл секунду.

Резко выпрямившись, в противоходе, буквально вкинул правую ногу в салон в надежде сломать ключ прямо в замке зажигания. Уже поворачиваясь к «спине», Антон услышал, как вскрикнул рулевой, и зафиксировал поток брани, где встречались и «наши» местоимения.

Обладателю широкой спины надоело, казалось, церемониться с этой «кобылой», и он, обхватив своей ручищей ее шею под основанием черепа, сильно надавил пальцами. Девушка, сжав плечи, заверещала, но по-прежнему, правда, уже одной рукой, продолжала держаться за свою сумку. Высвободив ногу из салона машины, Антон отступил на полшага назад и что есть силы, не заботясь о последствиях, пнул гордого джигита левой ногой. Носок туфли с жесткой кромкой еще не обтертой подошвы точно вошел в углубление под копчиком. Верзила разжал хватку и резко выпрямился. Натяжению и прогибу его спины могли бы позавидовать лучшие танцоры фламенко. Остекленевшие глаза, полные слез. Плотно, до белизны сжатые губы. Хочется орать… Но гордость не позволяет. Антон хорошо помнил эти ощущения еще с первого класса, когда на веселых зимних каникулах, катаясь с горки, вылетел из санок и наткнулся копчиком на поджидавший именно его камень. В общем, на минуту-две ступор обеспечен.

Воспользовавшись моментом, Антон подскочил к девушке, все еще держащейся за сумку, и недолго думая резко ударил костяшками пальцев по запястью. Девушка негодующе вскрикнула и разжала руку. Не поймешь этих женщин, неужели сумочка дороже собственного здоровья? Любитель женской атрибутики, потеряв опору, провалился в салон и, видимо, мимоходом задел локтем рулевого, потому как с переднего сиденья возобновился поток ругательств с новыми местоимениями, но уже в адрес соплеменника. Недавняя жертва нападения, вдруг спохватившись, бросилась обратно в салон и таки вырвала из рук ублюдка свою собственность. Отбежав на безопасное расстояние, она не покинула места события и, выудив из сумочки телефон, стала лихорадочно набирать какой-то номер…

Так, девчонка в стороне, у водилы разбиты пальцы — отлично, жаль только, что ключ не сломался. Этот уже отошел от шока… ты смотри, быстро, а тот дебил через пару секунд вылезет из машины. Все, пора работать… «Спина» получил классическую «двоечку» в могучий подбородок и боковой слева в орлиный клюв. Это было слишком самонадеянно. Струйка крови из носа, не более того. Зато ответная оплеуха чуть не впрессовала самого Антона в открытую машину. Благо, что этому помешал вылезающий из нее любитель сумочек, не смирившийся, вероятно, с потерей. Матерясь уже по-нашему, он снова провалился в салон.

Хватит очки набирать… упаковываем. Удар в пах долгожданно отозвался во всем теле могучего горца. Он обеими руками схватился за промежность и с неподдельным ужасом в глазах, глотая воздух широко открытым ртом, рухнул на колени. Антон наступил на пятку, выворачивая ее внутрь, послышался хруст, и верзила заорал. Ну наконец…

Второго неудавшегося медвежатника (специалиста по мохнатым сейфам) Антон вытащил из машины, просто схватив за волосы. Встретил коленом. И еще раз. Ткнув его носом в асфальт, поддал ногой по ребрам. Не туда. Пнул в другое место. Лежащий закашлялся. Хорошо.

Сзади зашелестел стартер… Так, третий… Мотор взвыл… Черт!.. Скрежет коробки передач… Не успел.

Тот, что был за рулем, вовремя сообразив, что к чему, включил форсаж и рванул с места приключения на юг по направлению к Военно-Грузинской дороге. Как обычно, сразу же после драки подъехавший патруль приступил ко второму действию — оформлению, предоставив Антону третье, заключительное, действие «марафонского балета» — погоню. Инстинкт охотника моментально превратил безнадегу в мечту. Двумя яркими васильковыми зарницами призывно полыхали в конце его холостяцкого тоннеля испуганные глаза укротительницы йогуртов и плавленых сырков. «А продаются ли еще плавленые сырки? — подумал Антон. — И если да, то как они сегодня называются? Наверное, “Дружба”». Увидев, как пуля, совсем не из водяного пистолета потомка свободолюбивого Мцыри, разбила вдребезги левое боковое зеркало, Антон, резко уйдя вправо, высунулся из окна и выстрелил по колесам. Арбу джигита занесло, закружило и остановило. Антон в два прыжка покрыл расстояние, отделявшее его от заслуженного отдыха, а его визави от возможности в тиши казенной кельи перечитать, а заодно и переосмыслить судьбу лермонтовского героя.