Privatизерша - Макс Нарышкин

Он не нашелся, что возразить. Он просто не знал, что обычно мужчины, коим он себя уже начал понемногу чувствовать, говорят в таких ситуациях. Тогда, двадцать три года назад, он был подвижен, как ртуть, покинувшая градусник, но в тот момент в квартире в Марьине, он впервые почувствовал себя куском эбонита.

У него было пятьдесят рублей. Все, что у него было, это пятьдесят рублей. Он сказал ей об этом и предложил выйти с этими сумасшедшими деньгами в Москву.

— А ты не думаешь, что нам в будущем нужно будет что-то есть?

Этот вопрос вернул его из Оружейной палаты, куда он с ней уже добрался, в Марьино. За время жизни в столице он познал много девушек. И каждая из них с радостью согласилась бы просадить любую у него находящуюся сумму прямо сейчас. Благо возможностей потратить ее было множество. В эту комнату они вернулись бы с портвейном, и морем воспоминаний, которое утром бы схлынуло без остатка, оставив на память лишь две сухие, хоть выжимай, бутылки.

— Я не подумал об этом, — сказал Артур, только сейчас подумав о том, что, пригласив Риту в свою обитель, совершил жест доброй воли немного не той направленности, какой планировал изначально. — Действительно, глупо сказал… Без еды мы тут…

Он хотел закончить так же бессмысленно, как и начал — «загнемся», но вовремя спохватился.

Весь день они провели в городе. Поход по нескольким музеям вымотал Артура совершенно. Он шел под руку с Ритой, без устали щебетавшей о каком-то алмазе «Кохинор», вправленном в корону королевы Елизаветы, и сомневался в том, что присутствует в реальности. Еще утром он был свободен как ветер, а сейчас, словно вагон, катится по заранее проложенным под ним рельсам. Странным было то, что эта езда его не напрягала. Напротив, он прислушивался к себе, и ему казалось, что рано утром, когда он собирался в институт, к нему на перила балкона присел ангел. Посмотрел, как живет его подопечный, а после придумал толковый ход — свел с девушкой, на которую за все время сдачи вступительных экзаменов Артур ни разу не обратил внимания. Он вообще не подозревал о ее существовании. Как о будущем футболисте итальянской футбольной лиги «А» Инзаги. Тот тоже уже был, но Артур о нем не знал. Потом им овладевали темные мысли, и Артуру начинало казаться, что это не ангел вовсе присел к нему на балкон перед рассветом, а кто-то другой… В общем, гуляя с Ритой по городу, Артур не помнил ничего из того, что видел, и не слышал ничего из того, что говорила она. Все происходило невесомо, неощутимо, словно в дымке, но все-таки это происходило — Рита была, и она была с ним.

Изо всех сил борясь с мыслями о вечере, он особенно противостоял мыслям о ночи. До сегодняшнего дня все было довольно просто: выбирался денек, когда старая карга отправлялась к родственникам, которых у нее было великое множество (оттого все понятней уничижительное смущение племянника с женой в роли кандидатов на въезд в квартиру), и в эти три-четыре часа Артур ловко укладывался в выпивку, прелюдии (тогда это слово было не совсем ясно, поскольку никто не брал за труд дать ему определение) и насыщенный чувствами секс. Через четверть часа после его завершения девочка покидала стены квартиры, которая, как думалось бабке, оставалась неопороченной уже почти восемьдесят лет, и никогда в нее уже не возвращалась. Еще ни одна из приглашаемых фигур на ночь не оставалась, равно как ни одна из приглашенных не уходила из квартиры неудовлетворенной. Перед Артуром стояла двуликая, равновеликая по невозможности осуществления задача. Ему нужно было убедить старуху оставить Риту на ночь, что само по себе выглядело идеей сродни полету в космос, и осознать факт проведения ночи с девушкой в одной комнате без близости с нею. Одна проблема выглядела не краше другой, и, не успев прошагать по брусчатке Красной площади ста шагов, он решил, что поутру его посетил все-таки бес. Но едва он почувствовал на локте тепло Ритиной ладони, как ему почудился лик ангела.

Очнулся Артур только в Марьине, когда Рита нажала на кнопку звонка. Артур знал, как карга ненавидит отрываться от телевизора и идти в прихожую, когда он забывал ключ, поэтому пришел в чувство сразу. Ключ лежал в кармане, он хотел достать, но не смог, потому что только сейчас обнаружил в правой своей руке коробку с пельменями, а в левой — литровую бутылку молока.

Старуха взъерепенилась прямо с порога. Она заявила, что прожила в этой квартире семьдесят семь лет, никогда здесь блядского дома не было, и на закате жизни у нее нет желания ломать эту традицию.

Оттеснив ее в глубь прихожей, к величайшему изумлению Артура, который уже видел себя с пельменями на улице, Рита вошла и довольно невозмутимо произнесла:

— Ну, блядь я или не блядь, это вопрос спорный. Однако у меня нет желания устраивать диспут на эту тему. Я устала и хочу есть. И заботься вы о будущем, а не о прошлом, то смогли бы подсчитать, что пятьдесят рублей с одного человека в одной комнате куда меньше семидесяти пяти за двоих в той же комнате на тех же условиях.

Закончив эту речь, она вошла в комнату Артура и закрыла за собой дверь. Ей, видимо, нужно было переодеться, а делать это на глазах старухи и молодого человека она не представляла для себя возможным.

Выйдя из комы, карга ринулась к двери, и Артур увидел Риту посреди своей комнаты уже без юбки, в трусиках и блузке.

— Это почему за двоих семьдесят пять, когда за одного сто?

«Действительно», — подумал он.

— Потому что сто рублей за комнату платят на Петровке, а не на Поречной! — заявила Рита и с грохотом захлопнула дверь, не достав до крючковатого баронесского носа хозяйки около сантиметра.

— Вот сучка, — змеиным шепотом сказала она и посмотрела на Артура в поисках поддержки.

— Вы знаете, мне кажется, что сто рублей в Марьине… за двоих… это действительно многовато… нет?

— К пятому дню чтоб за квартиру было уплочено! — прогромыхала в косяк старуха и отправилась в свои покои, состоящие из трех отдельных комнат.

Так Рита оказалась у Артура.

Ночью, глядя на звезды, усыпавшие покрывало ночи над Марьино, он думал о том, как хорошо от Риты пахло. Он не расслышал и трети того, что она говорила днем, но запах, струящийся от нее, запах мяты и чистого тела, не отпускал его ни на минуту. Вот и сейчас, когда в комнате висела тугая, хоть режь ножом, тишина, он чувствовал аромат, уже прижившийся в его до недавнего времени одиноком и пустом уголке жизни, и пытался догадаться, о чем думает она.

Любезно предоставленные старухой матрас и подушка — а выданы они были сразу и с удовольствием, ибо в этом разделении полов она видела гарантию моральной чистоты, царившей в этой огромной квартире, — он лежал, закинув руки за голову, и отгонял от себя «мужские» мысли. Они жадно проникали в него, властвуя безраздельно, и он уже не в силах был справляться с ними, думая о том, что будет завтра. Завтра они снова будут вместе. Послезавтра — он этого хотел — тоже, а потом наступит послепослезавтра. Где логика?

Он вдруг пришел в ужас. Артура неожиданно посетила мысль о том, что Рита решила им воспользоваться просто как удобным способом для проживания в Москве.