Тур длиною в жизнь. Post scriptum - Мария Самарина

Максим.

– Попробую вытянуть в Москве максимум информации, – сказал Максим, -

к тому же наши партнеры из России обещали нам помочь, они тоже

заинтересованы в скором обнаружении пропавших денег и благополучном

исходе сделки.

– Будь осторожен, любимый!

– Не волнуйся, милая, все будет хорошо. Надо верить в успех и он придет

к нам.

– Я дам тебе несколько полезных контактов в Москве, они помогут

открыть тебе доступ к информации и к людям, если возникнут какие-либо

сложности. Это проверенные и надежные люди. Когда-то мы вместе служили на

благо отечества, я им полностью доверяю, – сказал Фернандо зятю. После чего

Фернандо написал на листе бумаге несколько телефонов с именами людей.

– Надеюсь тебе это пригодится, удачи сынок, докладывай мне лично по

ходу ситуации.

– Конечно, Фернандо, о чем речь.

– Я надеюсь хоть с утра ты сам попрощаешься с сыном, – надула губки

Мила, ей очень не хотелось отпускать мужа, но и поехать с ним шансов не было

никаких. Отец и муж сразу отмахнулись от этой идеи.

– Конечно дорогая, самолет в полдень, так что как раз с утра успею

попрощаться с Лешенькой и в аэропорт.

– Когда ты вернешься?

– Не знаю, Зеленоглазка, но обещаю, как только все прояснится и мы

найдем виновных я буду здесь. Я люблю тебя и Лешеньку очень, вы всегда в

моем сердце.

– И я вас обоих сильно люблю.

Они обнялись и поцеловались. Было уже поздно, попрощавшись с зятем,

Фернандо пошел в свою комнату, Мила и Максим тоже пошли к себе. Леша уже

давно спал.

В эту ночь Мила и Максим долго лежали обнявшись и просто молчали,

Миле очень не хотелось, чтобы муж уезжал, она понимала, что все намного

опасней чем они себе представляют. За людьми, которые украли деньги стоит

кто-то с большими возможностями и скорее всего этот кто-то очень опасен.

Уснуть не удавалось обоим, так они и дотянули до утра, то предаваясь

ласкам, то просто молча лежали, смотря в потолок. С первым рассветом

Максим встал с кровати.

– Ну вот и пора собираться.

– Как я не хочу, чтобы ты ехал туда, да еще без меня, я буду здесь как на

иголках каждую минуту.

– Ну что ты, Зеленоглазка, мы же договорились еще вчера, что ты ждешь

меня здесь с Лешенькой, мне будет так намного спокойней, я буду постоянно

выходить на связь с вами.

– Хотелось бы знать когда ты вернешься, мне кажется это твое

расследование будет очень не простым.

– Я надеюсь, что мы управимся за несколько недель, мне самому будет

трудно без вас там на земле, которая уже давно стала чужой. Так удивительно я

уехал из России совсем ребенком, я даже не помню как там, какая сейчас погода

и вообще как выглядит город.

– Москва очень красивая, думаю за последние шесть лет она стала еще

краше. Сейчас там зима, очень холодно и сыро. Я всегда мерзла дома зимой,

холод пробирал меня до костей. Мы с бабулей вечерами грелись около

обогревателя и постоянно пили горячий чай, а в лютые морозы бабушка носила

дома валенки.

– Ничего себе, я уже совсем не помню этого. Неужели там так холодно?

– Да зимой там минус двадцать почти норма, бывает и за тридцать, плюс

еще сумасшедшие холодные ветра, а ты я смотрю собрался ехать в кожаной

курточке, это тебе не Канары, дорогой. Климат России такой же суровый и

жестокий, как люди с которыми тебе придется иметь дело.

– Но у меня нет ничего теплого, да здесь днем с огнем не найдешь

мужскую шубу.

– Тогда обещай мне, первым делом как выйдешь из аэропорта, сядешь в

такси и поедешь в магазин мехов и купишь дубленку или шубу, теплый шарф,

шапку и перчатки. Я не хочу, чтобы мой муж подхватил воспаление легких

находясь за несколько тысяч километров от меня.

– Моя самая лучшая, любимая и заботливая жена. Торжественно обещаю

первым делом по приезду в Россию нарядится как Дед Мороз, в шубу и

валенки, только вот пожалуй посох покупать не буду.

– Тебе все шуточки шутить, – рассмеялась Мила и нежно поцеловала

мужа.

– Какой все таки несерьезный муж мне достался, – лукаво подмигнула

Мила одним глазом, – ладно собирайся, Дед Мороз мой, бери только теплые

вещи, свитеров побольше и теплых штанов. Остальное купишь на месте, а то

действительно у тебя нет ничего подходящего для Московских морозов.

– Максим, я еще хотела попросить тебя об одной вещи, но не знаю, – Мила

вдруг погрустнела, – я хотела сделать это сама, но раз вы с папой не пускаете

меня, хочу попросить тебя, тебе будет нелегко выполнить мою просьбу.

– Что случилось, Зеленоглазка, у тебя такой вид, будто кто-то умер, проси

что хочешь, ты же знаешь ради тебя я готов на все. Если надо будет даже в

космос полечу, достану звезду и привезу тебе, любовь моя, только не грусти.

– Максим, я знаю тебе сейчас будет больно, я никогда не говорила с тобой

об этом, я хотела попросить тебя навестить могилки мамы и бабушки, я хотела

сама поехать и навести там порядок, ну раз не получается, может ты сходишь?

Максим погрустнел, он вспомнил, что произошло тогда, шесть лет назад,

что именно по его вине погибла бабушка его любимой женщины, призрак

содеянного навсегда засел в глубине души Максима и оставил свой отпечаток в

его сознании. Он каждый раз винил себя в том, что не смог остановиться

вовремя, полностью поддавшись действию вакцины. «Как я, человек,

прошедший специальную подготовку мог так глупо поддаться действию какой-

то вакцины, пусть и новейшая разработка, но ведь я тоже не простой мальчик с

улицы». Максим в глубине души был очень благодарен своей жене за то, что

она ни разу после того как простила и приняла его назад не напоминала ему о

содеянном и никогда не упрекала его. Для Максима его жена была просто

идеалом женщины, она никогда ни в чем не упрекала, ни ругалась, если он был

не прав она просто говорила ему спокойно свое мнение, но ни никогда при этом

не спорила и не настаивала на своем, как это делают многие другие женщины.

Максим очень любил свою жену и благодарил Бога, за такой самый главный

подарок в его жизни.

– Конечно дорогая, раз для тебя это так важно, я все сделаю как ты

скажешь. Я очень благодарен тебе за все, за то, что ты у меня есть и

принимаешь меня любым.

– Я очень люблю тебя, Максим.

Они снова нежно поцеловались, потом пошли будить Лешеньку