Игры менталистов. Ловушка памяти - Татьяна Андреевна Зинина

Шерридан Сайтер. Студент пятого курса факультета менталистики.

Удивительно, что не назвался лордом. Хотя, уверена, титул у его семейства есть.

‒ Моё имя ты уже знаешь, ‒ ответила ему. – Итак, зачем ты пришёл? Неужели лишь ради извинений?

‒ Нет, ‒ тяжело выдохнул парень. – Нас с Нико отпустили, но дело не закрыто. Его закроют только если все участники заберут свои заявления. Айла уже забрала.

‒ Хм, неожиданно.

Вчера эта самая Айла плакала, кричала, что они за всё ответят. Даже грозилась пожаловаться отцу и таинственному дядюшке, который разнесёт академию, где учат таких негодяев. В общем, много чего наговорила. И тем удивительнее, что так быстро забрала заявление.

‒ Очень интересно, как удалось её уговорить? – я чуть подалась вперёд и подпёрла щёку ладонью. – Судя по всему, сыграли роль деньги и связи. Но вот чьи?

‒ Это не имеет значения, ‒ покачал головой Шерридан. – Я пришёл просить вас забрать заявление. Именно вы инициатор ареста. Без вашего вмешательства дело не закроют.

‒ Знаешь, ‒ ответила ему, ‒ я всегда считала себя учителем по призванию. Это не просто профессия, это образ мысли. Для меня важно научить, объяснить саму суть. А вот теперь представь, чему вы научитесь, если я заберу заявление? Тому, что всё продаётся и покупается? Что справедливость измеряется в деньгах? И что вам всё можно?

‒ Нет же, ‒ он уже понял к чему я веду, и в его глазах проскользнула тень отчаяния.

‒ Вот посуди сам, представь, что на месте Айлы оказалась бы любая девушка, которую ты уважаешь. Важная для тебя. И вот с ней хотели поразвлечься два менталиста.

‒ Профессор, вы не правы. Мы не собирались делать ничего плохого.

‒ Когда я пришла, на ней не было половины одежды. А твой товарищ расстёгивал ремень. По-моему, тут всё однозначно.

‒ Он хотел связать ей руки, ‒ обречённо проговорил Шерридан. – И оставить в сквере. Воздействие бы рассеялось через несколько минут, и она бы просто очнулась одна, полуголая, среди деревьев. По плану мы хотели привести к этому месту других ребят. Показать, что эта грубиянка на самом деле с кем-то весело развлекалась в кустах.

‒ По-твоему, это нормально? – спросила я, пребывая в лёгком шоке от услышанного.

‒ Профессор, вы просто не слышали, как она оскорбляла Нико. При всех. Унизила его.

‒ И он решил ответить тем же.

‒ Он не мог спустить ей это. А я не мог отпустить его одного, ‒ парень сел на край ближайшего ученического стола. – Прошу вас, заберите заявление, пока не поздно. Иначе Нико отчислят.

‒ А тебя?

Мне на самом деле было интересно, чего боится он. Ведь сейчас передо мной выпрашивал прощения Шерридан, а не его светловолосый друг.

‒ И меня тоже. Но в моём случае приговор упадёт тенью на весь род.

Ну вот, говорила же, аристократ.

На самом деле было жаль этого мальчика. Но я понимала, что если сейчас уступлю своей жалости, то в будущем они с товарищем могут совершить куда более жуткие преступления. Ведь будут знать, что всегда можно найти способ избежать наказания.

‒ Прости, Шерридан, ‒ сказала я, глядя ему в глаза. – Но я не буду забирать заявление.

Он зажмурился, но спустя несколько мгновений посмотрел на меня со злостью, которую не смог скрыть.

‒ Чего вы хотите?! Денег? Да пожалуйста! – и вытащил из кармана свёрток крупных купюр. – Тысячу? Две? Двадцать?!

Он нервно выкладывал банкноты на мой стол, а потом и вовсе опустил туда всю стопку. Там по моим прикидкам было не меньше пятидесяти тысяч ригов. При том, что зарплата за месяц у меня составляла семь… и это была очень хорошая зарплата.

‒ Забери, ‒ я поднялась и даже сделала шаг назад. – И немедленно покинь аудиторию!

‒ Не хотите денег? Так возьмите меня! – он шагнул вперёд и раскинул руки в стороны. – В личное рабство. Я буду даже рад ублажать по ночам такую красивую женщину.

От возмущения у меня перехватило дыхание. Нет, это уже переходит все границы.

‒ Или ты сейчас же выходишь, или я вызываю охрану!

Я продемонстрировала ему широкий браслет с тремя крупными камнями. Достаточно отправить импульс силы по одному из них, и сюда тут же явятся. Правда, на этот раз не стражи порядка.

Парень сглотнул и посмотрел с ненавистью. Думала, скажет ещё что-то, но он направился к двери.

‒ Стой! – приказала я. – Забери деньги.

Он с шумом втянул воздух, но за купюрами всё же вернулся. Сгрёб их в карман и молча вышел. Но лишь когда за ним с грохотом закрылась дверь, я смогла вздохнуть чуть свободнее.

Это ж надо! Первый день в академии и уже предлагают взятку! Да ещё и за то, чтобы покрывала преступников! Уму непостижимо! И ладно бы просто взятку… но он ведь был готов влезть в мою постель. В качестве платы. И это окончательно добило моё хорошее настроение.

В голову полезли гадкие мысли, среди которых больше всего было обиды. Если Шерридан хотел ударить меня побольнее, у него получилось. Вряд ли он догадывался об этом, но попал в самую цель. В яблочко.

Собрав в стопку листы с лекциями, я поднялась из кресла и отправилась в кабинет. Там имелись раковина и зеркало. Мне срочно требовалось хотя бы умыться.

Плеснув в лицо холодной воды, я промокнула его полотенцем и уставилась на своё отражение. Волосы чуть растрепались, пришлось заново собрать их в низкий пучок. Щёки были бледными, как и губы, зато светло-серые глаза сейчас казались особенно большими. Красивая женщина? Ну да, мне часто говорили, что я красива. И что выгляжу намного моложе своих тридцати четырёх лет. Вот только это было просто внешностью.

Мой бывший муж часто повторял, что ему досталась кукла, напрочь лишённая чувственности. Называл ледышкой и даже бревном. С первого года брака заявлял, что в постели от меня толку ноль. Поначалу ещё пытался что-то во мне изменить, но потом смирился и начал искать развлечения на стороне. А я, честно говоря, вздохнула с облегчением.

Мы вполне неплохо жили. Да, как соседи или друзья. Меня даже не трогали его измены, да и не было между нами любви ‒ она поразительно быстро пропала. Потому, когда полгода назад он предложил развестись, я согласилась без лишних возражений. Вот только перед тем, как окончательно уйти из нашей с Илем жизни, Серфим ещё раз попытался уложить меня в постель. И я даже не сопротивлялась. Если честно, сама