30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов

После прохождения в помощниках всего лишь двухмесячных неофициальных оперативных университетов Богданов тем же окротделом ОГПУ, решившим, видимо, что время не терпит и науки хватит, командируется уже на самостоятельную чекистскую работу «специально по борьбе с кулачеством» в качестве районного уполномоченного ОГПУ по Мяксинскому району Ленинградской области.

Городок Мякса, расположенный в 35 км к юго-востоку от Череповца на железнодорожной линии Вологда-Волхов, хотя и являлся центром одноименного района, ничем особенно примечательным не отличался. В небольшом населённом пункте имелись пристань, паровая мельница, маслодельни, кирпичный завод. Местные жители в то время сеяли лён, зерновые (рожь, пшеницу, ячмень) и кормовые культуры, разводили молочный скот.

Для повышения служебного рвения и усиления возможности товарищеского воздействия на молодого оперработника, его следовало побыстрее из комсомольцев, кандидатов в ряды партии, перевести в члены ВКП(б), что и было сделано Мяксинским райкомом партии в декабре 1929 года, выдавшим новому коммунисту-большевику партийный билет № 1447164. При этом в личном деле собственной рукой работника записывались обязательные формулировки следующего содержания: «В рядах ВКП(б) ранее не состоял. Никогда не исключался и из партии не выбывал. К оппозиции не примыкал. Никаким партийным взысканиям не подвергался». Так, в соответствии с существовавшими требованиями, отец указывал во всех своих анкетах в течение многих лет службы, пока всё не перевернулось совершенно неожиданным образом.

Итак, началась служба Николая Богданова в ОГПУ, которую он добросовестно нёс в течение 30 лет, постоянно находясь под бдительным оком своих непосредственных и прямых начальников, партийных и контрольных органов, эпизодически подвергаясь спецпроверкам в отношении компрометирующих данных в своей биографии. Что ж, так оно, наверное, и должно быть, ибо только абсолютно либеральный демократ может совершенно опрометчиво думать, что враг дремлет. К сожалению, в нашем раздираемом противоречиями мире, подстегиваемом завистью и алчностью, невозможно жить спокойно и открыто. В стране должна быть обеспечивающая постоянную боевую готовность мощная армия, с которой никто не пожелает связываться. В ином случае (по Клаузевичу) придётся кормить чужую армию. И должны существовать организации госбезопасности и внутренней службы, обеспечивающие постоянную бдительность, не позволяющие застать страну врасплох или выведать её естественные, собственные секреты. Важно только в этом отношении, как показывает история, не переборщить. А это зависит от мудрости высшего эшелона власти. Той самой мудрости, которая как раз, увы, и является у многих правителей несчастной России самым большим дефицитом.

На каждого сотрудника органов регулярно составлялись аттестации. Первая подшитая в личное дело совершенно секретная аттестация на Николая Кузьмича Богданова, как на «сверхштатного участкового уполномоченного», написана за период с 1 марта 1929-го по 1 марта 1930 года [А.2]. Мне представляется, что ни с этим, ни с рядом последующих документов (которые ему предъявили через 30 лет) отец никогда не ознакомлялся, поскольку при сравнении с его автобиографическими данными вызывает недоумение хотя бы такой момент: почему аттестационный период начинался с 1 марта 1929 года, тогда как ни в одном из своих жизнеописаний Богданов не претендовал на столь ранний срок отсчёта выслуги лет? Дело в том, что личное дело работника органов подразделялось на 3 части. Первая часть, парадная, являлась официальной, и в неё собирались основные, этапные документы о служебной деятельности работника. Вложенные в строгую стандартную папку документы подавались высокому начальству на стол при выдвижениях, назначениях, награждениях и прочих успехах работника. Во вторую, неказистую, часть дела (можно сказать, досье) складывались все бумажки для памяти, на всякий случай. И некоторые из них мы почитаем. Но сам виновник дела обо всех них не должен был знать. Пусть надеется, что про минувшее давно забыли или уничтожили документы за ненадобностью. На стол высокого начальства (или следователя) эта папка попадала, сами понимаете, в крутые жизненные моменты. И тогда при необходимости легко становилось начать любую раскрутку: в таком-то году там-то что вы делали? И понеслось…

Третья часть дела, невидимая, касалась спецпроверок правильности сведений о социальном происхождении, соответствия биографических данных, а также наличия порочащих связей. Эту покрытую мраком тайны информацию не доверяют никому, даже сейчас, кроме особо в то посвященных, хотя итоговое заключение подшивалось или записывалось в качестве резолюции в основную парадную часть дела.

Так вот, вашему вниманию предлагается первая аттестация на молодого оперуполномоченного. Непосредственный начальник инфо по фамилии Заполь пишет короткими, рублеными фразами о своём сверхштатном сотруднике Н. Богданове (материально содержавшемся за счёт местных средств): «Молодой работник. Развит достаточно. Работоспособен, но иногда благодаря молодости любит погулять. Выдержанный и достаточно дисциплинированный. Политически развит средне. Хорошо ориентируется в не совсем сложных вопросах. Имеет инициативу».

Прямой начальник, руководивший окружным отделом ОГПУ, внёс в ту же аттестацию свою лепту: «Как молодой по стажу работник проявляет иногда нерешительность. Но исполнителен (вот, видимо, важнейший аргумент! — Ю.Б.). В практических выводах осторожен. Инициативу проявляет, но недостаточно. Подлежит призыву в 1930 году в пограничные войска ОГПУ». Неразборчивая подпись, поставленная 5 марта 1930 года, подвела итог годовому наблюдению за молодым человеком, который почти половину означенного в аттестации времени даже не был в штате органов, но уже находился под колпаком. При подобных характеристиках вопрос об аттестуемом можно было повернуть и так и этак: при желании — оставить парня у себя, при сомнении — отправить служить в войска.

Заключение по аттестации, написанное в осторожной форме, предопределило судьбу Николая Кузьмича Богданова на 30 лет вперёд: «Может быть оставлен в занимаемой должности».

Вместе с тем, по документам и воспоминаниям очевидцев подробно изучая и описывая жизнь и служебную деятельность моего отца, необходимо рассказать, в каких исторических условиях тогда всё это происходило, какие существовали ранее нам неизвестные или преднамеренно скрывавшиеся от нас политические, экономические и общественные явления. Как бы там ни было, но судьба каждого гражданина неразрывно связана с судьбой всей страны. Безусловно, далее я излагаю собственное субъективное мнение, сложившееся у меня на основании изученных документальных книг, архивных источников и личных наблюдений и представлений.

Внимательное изучение документальных источников показывает, что Февральская и Октябрьская революции 1917 года (так же, как и революция 1905 года) явились не плодом активной деятельности российских социалистических партий, а были спровоцированы извне.

Непредвзятый анализ событий, проведенный серьёзными учёными, показывает, что вопреки навязываемым нам мифам историческая драма разворачивалась совсем не так, как мы привыкли это себе представлять. При этом причины непонятных нам действий оказались глубоко спрятанными за правдоподобными объяснениями.