Арийский мессия - Марио Эскобар

– Того, что мне нужно, нет? – спрашивал писатель, стоя спиной и не глядя на книготорговца.

– Дон Рамон, в этом книжном магазине не принимают заказов. Здесь есть только то, что вы видите перед собой: старые книги и всевозможные бумаги, которые приносят сюда люди после смерти своих бабушек и дедушек, пока кто-нибудь не бросил эти бумаги в печку или пока какая-нибудь хозяйка не завернула в них купленную рыбу.

– Черт бы тебя побрал, Заратустра! Твое наплевательское отношение к книгам действует мне на нервы. Книги существуют не для растопки печей. Они – искусство, они – жизнь. Они не заслуживают, чтобы с ними расправлялись таким вот образом, – сказал дон Рамон, поднимая свою единственную руку, в которой держал книгу.

– Отец и учитель…

– Поменьше напыщенности, Заратустра! Не так давно я наткнулся здесь на интересные книги о Васко да Гаме и его первом путешествии в Индию – книги с большим количеством пометок. Ты не можешь припомнить, кто их сюда принес? И где у тебя лежат другие книги такого рода?

– Я не пытаюсь здесь ничего упорядочивать, не составляю никаких каталогов, не выдаю квитанций – и именно поэтому все здесь пребывает именно в таком состоянии, в каком оно пребывает.

– Да тут у тебя полный бардак!

– Никто вас не заставляет сюда приходить, – проворчал книготорговец.

– Да, это верно, абсолютно верно, – поспешно согласился писатель. В этой «пещере» он приобретал старинные книги почти за бесценок. Необходимость терпеть неприятного хозяина лавки была просто пустяком по сравнению с тем, какие сокровища здесь можно было откопать. – Пребывать на этом кладбище книг, оскверняя его своими пальцами, – настоящее святотатство, но мне было бы легче, если бы ты, Заратустра, по крайней мере, был моим Вергилием и помог мне пробраться через эту преисподнюю.

Книготорговец хмыкнул и принялся читать старую измятую газету. Дон Рамон дель Валье-Инклан в последнее время наведывался в эту «пещеру» буквально каждый день. Как-то в начале мая он взял наугад одну книгу. Она была старой, изданной еще в начале XIX века на португальском языке. В ней очень подробно рассказывалось о путешествии португальского первооткрывателя Васко да Гамы в Индию в 1498 году. Дон Рамон прекрасно знал историю этого путешествия, однако в этой книге рассказывалось о прямо-таки невероятных событиях, – он никогда не слышал о них, – связанных прежде всего с пребыванием португальцев в Гоа. Впрочем, что его действительно поразило – так это пометки и примечания на страницах. Именно поэтому он день за днем искал какую-нибудь еще книгу, побывавшую в руках этого – неведомого ему – исследователя жизни и деятельности Васко да Гамы. После двух недель поисков он обнаружил книгу, пестрящую такими же пометками и посвященную поискам могилы святого Фомы – апостола, проповедовавшего христианство в Индии. Однако после этого он ничего больше уже не находил. Заратустра после долгих уговоров и увещеваний сказал, что вроде бы вспомнил, что некий молодой человек, на вид иностранец, приносил ему три или четыре книги с такими пометками, – но в хорошем состоянии, – однако он, Заратустра, не знает, ни где могут находиться сейчас остальные, ни что это был за молодой человек. Эти остальные книги, видимо, либо лежали где-то там, где были найдены первая и вторая, либо он, Заратустра, продал их в стопке вместе с другими книгами на вес. Он склонялся к первому варианту, потому что книги в хорошем состоянии он обычно хранил подольше – в надежде на то, что их кто-нибудь купит. Дон Рамон перерыл все соседние полки и сваленные напротив них на полу стопки книг, затем порылся на других полках и в других стопках наугад, полагая, что если он волею какого-нибудь озорного ангела или же самого провидения натолкнулся на подобные книги два раза, то, возможно, это произойдет и в третий. Однако его поиски ни к чему не привели.

– Ну ладно, Заратустра, я ухожу. Завтра я приду опять.

– Вас влечет какая-то тайна. Было бы хорошо, если бы эта тайна раскрылась. А иначе, отец и учитель магии, вам не написать о ней никакого романа.

Писатель что-то проворчал себе под нос, вышел из погруженной в полумрак «пещеры Заратустры» и зашагал по окутанной сумраком сырой улице, на которой стояла вечная зима. Дойдя до района Фуэнкарраль, он почувствовал, что стало жарко. Солнце согрело теплом его кости, и он поспешил к своему дому – его жена уже наверняка приготовила пучеро,[5]и он не хотел заставлять ее ждать.

Мадрид, 10 июня 1914 года

Смокинг был не очень удобной одеждой: пиджак – узкий в талии, воротничок – очень жесткий, жилет – тесный. Его, казалось, специально смоделировали неудобным, чтобы тот, кто его наденет, вел себя сдержанно и надменно. Линкольн примерил один за другим три смокинга, прежде чем одно из этих дурацких одеяний пришлось ему более-менее впору. Сам себе он казался похожим на неказистого официанта в каком-то неказистом ресторане на Манхэттене. Геркулес, глядя на Линкольна, улыбался: его забавляли и неуклюжие движения друга-полицейского, и его обескураженный вид.

У входа их ждал роскошный экипаж. Кучер открыл дверцу, и друзья расположились внутри, в обитом розовым бархатом и такого же цвета шелком салоне. Геркулес достал откуда-то бутылку шампанского и предложил другу выпить по бокалу.

– Все еще любите выпить?

– Ну, пристрастие к спиртному – не самый большой мой грех. Мои проблемы с алкоголем были, так сказать, мимолетными. Сегодня я хочу выпить за ваш приезд в Мадрид и за наше совместное участие в кое-какой авантюре, – сказал Геркулес, поднимая бокал. Они осушили бокалы, и испанец принялся разглядывать освещенные газовыми фонарями улицы. По улице Алькала они доехали до площади Пуэрта-дель-Соль – «Ворота Солнца», которую пересекли на большой скорости, и по улице Ареналь проследовали к Королевскому театру. Выйдя из экипажа у украшенного колоннадой входа в театр, по красному ковру они прошли внутрь. В вестибюле было многолюдно: женщины, одетые в платья из яркой ткани, сверкали ожерельями и перстнями, мужчины с прусскими усами щеголяли в черных смокингах, дополненных орденскими ленточками и торчащими из нагрудного кармана белыми платками.

– Не пугайтесь. Если рассказать вам, какая на самом деле жизнь у половины из этих выдающихся деятелей Испании, вас по ночам будут мучить кошмары, – заметил с улыбкой Геркулес.

– Я не в первый раз прихожу в оперный театр, – пробурчал Линкольн, нахмурив брови.

Его раздражало ироничное отношение друга, однако он решил, что постарается получить удовольствие от этого вечера и не станет обращать внимание на то, что здесь он – никто и ничто.

– Сейчас вообще-то не оперный сезон. Обычно в это время года театр закрыт, однако приехала знаменитая немецкая труппа, и театр на неделю открыли. Даже король прервал свой отдых в Сантандере и приехал в изнывающий от зноя Мадрид, чтобы посетить представление. Играют произведение Баха «Weihnachts Oratorium».[6]