Расчет только наличными, или Страсть по наследству - Людмила Глухарева

Весь день Илларион Игнатьев маялся. Его мучили фантастические планы и идеи. Он так и не придумал, как подступиться к ним, а главное, как найти то, что так необходимо ему самому. Именно ему – Иллариону. Оставалась последняя и самая простая идея – шантаж.

– Лера-Валера, ты факс отослала? – забарабанил пальцами по столу Илларион.

– Какой факс, Илларион? – искренне удивилась Лерочка.

– Нам заказ прислали, помнишь, из Липецка? Большой заказ! Ты счет им по факсу отправила или нет?

– Да, конечно, я все отправила.

– Покажи мне этот факс.

– Одну секунду, Илларион, одну секунду, сейчас я его поищу.

Лерочка вибрировала под сокрушающим нордическим обаянием шефа.

Она знала про него очень много по-настоящему важных вещей. Первое: он не женат и вполне состоятелен и упакован. Ну, не Крез, конечно.

Второе: умен, расчетлив, красив, перспективен. Спрашивается, что еще надо человеку, работающему секретаршей у такого яркого индивида?

Остальные детали для Валерии уже не имели большого значения.

Хотя она была прекрасно осведомлена и о тайных нюансах жизни Иллариона.

Игнатьев вызывал в ее душе массу эмоций и неконтролируемых желаний. Она старалась стать незаменимой умницей, красавицей лично для него. Но до сих пор Лерочке никак не удавалось дождаться адекватной реакции от любимого.

Любимый использовал ее и в хвост и в гриву. Затыкал ею все щели и дыры и на работе, и в домашнем хозяйстве.

Шеф доверял ей и легко распоряжался свободным временем Валерии. Она постоянно была с ним на связи и постоянно выполняла личные поручения Иллариона.

– Лерусенция, а что, нельзя подколоть отправленный факс в подходящую по случаю папку, а? И где мой кофе? – язвительно поинтересовался Илларион.

С ролью невыносимо придирчивого шефа он не только отлично справлялся, но и наслаждался ею. Бурные чувства Лерочки его не трогали, хотя и доставляли некоторое слабое удовольствие.

«Какая упитанная редкая дура. Мнит себя великим стратегом. Смешно!»

– Уже налила. Пожалуйста, пейте на здоровье, – Лерочка поставила чашку на стол к Игнатьеву и застыла, изображая готовность номер один.

– Что там с монтажом в Пыжевском переулке? – допрашивал Илларион, смачно прихлебывая. – Да ты сядь, Валерик. А пирожные остались?

Игнатьев был трогательно привязан к сладкому и требовал от Валерии постоянно следить за запасами сладостей, что она ревностно и с удовольствием делала.

«Красивый, милый, добрый Илларионушка. Он так любит шоколад. Сразу ясно, что человек он великодушный». – Лерочка была в восторге от кулинарных пристрастий начальства.

– Нет, но я сегодня купила свеженьких, Илларион Егорыч. Сейчас принесу.

Валерия метнулась к двери и мгновенно вернулась с пирожными, выложенными на блюдце. По пути к столу шефа она рискнула совершить замысловатое па, напоминающее реверанс. И чуть не упала на Иллариона.

Игнатьев хитрый маневр разгадал, но не дрогнул. И секретаршу не подхватил, не поддержал. Пришлось Валерии самостоятельно обретать равновесие.

«Ого, разбежалась. Так и падает в руки.

Дудки, Лерочка. Мне и без тебя проблем хватает. Красавица ты моя ненаглядная».

Игнатьев откусил кусочек шоколадного пирожного и повторил:

– Что там с Пыжевским?

Лерочка подавила вздох, и мучительные складки исказили ее высокий и чистый лоб. Она думала. Вспоминала. Соображала.

Через три минуты изрекла:

– Вчера и позавчера наши ездили монтировать всю установку.

– Лерусенция, я знаю, что они ездили монтировать. Мне интересно другое, закончена ли работа? – Игнатьев старался не раздражаться.

– Ну, Илларион Егорыч, – заныла Валерия, – я от такого напряжения совершенно теряюсь. То факс отправь, то рабочих проконтролируй.

Лерочка присела на краешек стула и потерла виски руками. Она была в скорби. Желтые глаза излучали преданность и любовь. Илларион закурил сигарету и прищурился.

– Лер, кончай шалить, побаловалась, и хватит. Пойди, позвони рабочим и все узнай.

– Сию секунду, Илларион. – Валерия схватила телефонную трубку, потыкала пальчиками кнопки и закричала:

– Борька, это Лера. Что с объектом? Закончили? Да? А я не помню. Не говорил ты мне ничего! Ну, забыла, бывает. Ладно, не ори, передаю трубку Иллариону Егорычу.

Игнатьев вздохнул и протянул руку к телефону.

– Здорово, Борис. Слушаю тебя внимательно. – Игнатьев нервно барабанил пальцами по столешнице и периодически хмыкал.

– Привидения? Какие еще привидения! Пить надо меньше. Что? У вас что там, психоз массовый? Давай так: заезжай ко мне. Да, сейчас, немедленно. Да, жду. Ладно. Договорились.

Илларион мученически взглянул на Лерочку и пожаловался:

– Привидения у них там объявились. Напьются в стельку, а потом привидения их навещают. Нет, терпение мое лопнуло. Сейчас приедут, и я с ними разберусь. Призраки чумазые.

– А Борис не пьет, и этот, как его, Вадим тоже непьющий, Илларион Егорович, я это точно знаю, – Лерочка старалась в меру сил утешить начальство. – Может, кофейку свежего с конфетками, а?

«Точность – это не твоя стихия. Бестолочь ты, дорогуша», – подумал Игнатьев.

– Давай, тащи и кофеек, и пожрать чего-нибудь. Да, и покажи мне липецкий факс. Ты запомнила, Лерунь? – На лице Игнатьева застыло сомнение.

Валерия выпрямилась и неторопливо покинула кабинет начальства.

«Запомнила я все. Не даун. Только и слышишь: пожрать да пожрать. Здоров ты жрать!» – Складочки пролегли на высоком и чистом Лерочкином челе. Она пожала плечами и занялась готовкой.

Из кабинета Иллариона доносился вибрирующий тенор.

«Необыкновенная, тра-та-та-нежная, ты моя вселенная, а-аааа», – тихо гудел Игнатьев, особенно напирая на длинное «а».

В предвкушении очередной порции кофе, бутербродов и сладостей он просматривал личную электронную почту.

Валерия погладила себя по крутым бокам и загадочно улыбнулась. Роль необыкновенной и ласковой вселенной для Иллариона ее полностью устраивала.

«Он думает, что прямо зашибись, какой умный. Что Валерия Огурцова ничего не видит, не слышит и не замечает. Напрасно. Держит меня за прислугу. А я не сдамся. Душечка мой нетерпеливый. Думаешь, что ты неуязвим? Напрасно. На память я пожаловаться не могу».

Примерно через двадцать минут дверь с грохотом распахнулась и ввалилась группа «золотые руки» – Борис Майков и Вадим Козулин.

– Привет, Илларион, – шумели рабочие. Они с размахом плюхнулись в удобные кресла.

– Привет, привет, ударники, что там с объектом? Выкладывайте! – благодушно предложил Игнатьев и распахнул створки окна пошире. Тяжелый, устойчивый дух трудового пота пронзил маленькое помещение.