Кузнечик и монах - Стефан Савский

остальное бледнело неестественным цветом. Тонкие руки больного монаха с трудом держали отворённую дверь. Он аккуратно поклонился и спросил неважным хриплым голосом:

– Что вам угодно?

– У меня письмо для Акогарэ Иошихиро от соседей его семьи! – твёрдо ответил хикяку, снял с плеча тростину, отвязал письмо и протянул его Иошихиро.

Болезненного вида монах развернул бумагу двумя руками. Казалось, что любое движение приносит ему неимоверную боль, так как он трясся при каждом своём действии. Закончив читать, Иошихиро бросил наземь письмо и затрясся ещё больше. Глаза его наполнились таким количеством слёз, что, казалось, столько не может выдержать не одно веко. Лицо его побагровело с большей силой. Он открыл рот и издал вопль такой силы, что его услышала вся Япония, а может быть даже Китай. Юного монаха и испуганного гонца Иошихиро оглушил на одно ухо до конца их жизней. Крик продлился минуту, после чего лопнуло сердце Иошихиро – о сердце, которое в последние годы резало аккуратное остриё катаны.

Оправившись от крика, юный монах посмотрел на бездыханное тело Иошихиро, помассировал свои лоб и глаза, заметил лежащий обрывок бумаги и поднял его с земли. Текст гласил (передаю всё слово в слово, как сохранила история):

«Иошихиро-сан! Пишет тебе старик Хосэй, что живёт по соседству от дома твоей семьи. Произошло ужаснейшее событие! Разбойник Тадземару совершил налёт на нашу деревню. Под его кровавую руку попался дом всего твоего семейства! От сада и его плодов ничего не осталось, а дом сгорел. Но самое ужаснейшее – вся твоя семья была убита: и мать, и отец, и братья, и сёстры, и дяди, и тёти! Мне трудно писать тебе о таких происшествиях, но теперь ты сирота. Вся деревня уже провела обряд похорон над умершими, ну а я пока присматриваю за пустеющим имением. Жду теперь твоего приезда, так как ты единственный претендент. Очень соболезную о такой невосполнимой утрате!»

Но вдруг старушка Камэ остановилась. Тоши сидел с широко открытыми глазами (уж очень любил он бабушкины рассказы, которых старая Камэ знала множество). Малютка уже совсем забыла о смерти Кузнечика-сана и впитывала каждое слово рассказчицы. Его поразило и немного напугало происходящее в рассказе, но он уже с четырёх лет был смелым, ведь не боялся высоты и спокойно мог стоять перед обрывом в горах префектуры Тояма.

– И что же случилось дальше? – спросил у бабули внучек. Мудрая Камэ тихонько улыбнулась, смяв по краям лица тонкие морщинки и закончила:

– После этого каждую весну слышен над той деревней отзвук страшного вопля сострадальца Акогарэ Иошихиро. Вывод: нельзя всё воспринимать так близко к сердцу и жить лишь прошедшими хорошими воспоминаниями. Надо двигаться дальше, помнить о прошлом и чтить его, но жить настоящем, думая о будущем. Любовь к родным – прекраснейшее чувство, но если любишь, отпусти.

Тишайшая минута прошла по садам сакуры. Тоши подошёл к бабушке и обнял её. Он прижался к ней так сильно, что старушка чуть не упала.

– И я ведь не вечная. Я тоже умру, что произойдёт уже скоро… – сказала мудрая Камэ и тяжело вздохнула. Тоши резким взглядом посмотрел на бабулю и хотел, было, снова заплакать, но мудрое умозаключение Камэ теперь не позволило это сделать. Казалось, что за время бабушкиных рассказов он повзрослел, пусть не на год, но на половину года точно.

– А как же быть с великим хранителем садов сакуры? – спросил у старой Камэ оторвавшийся от кимоно малыш Тоши.

– А его мы можем отправить в последнее плавание воина! Устроим маленькие почести Кузнечику-сану! – с неким весельем произнесла мудрая бабушка

Забыв грусть и тоску о своём учителе, Тоши ринулся искать в темноте садов подходящий «кораблик». Вернувшись с добротным зелёным листом к Камэ, которая уже стояла рядом с расчленённым брюшком самурая Кузнечика, мальчик нагнулся и собрал остатки от хранителя садов сакуры. Одной слезинкой он окропил холодные члены своего учителя, завернул всё это в зелёный лист, смастерив для трупа Кузнечика похоронный кораблик, встал на ноги и подошёл к тонкому ручейку и положил гробик насекомого в воду. Кузнечик-сан, великий воин и хранитель садов сакуры, плыл в свой последний путь. Тоши закрыл глаза и в молельном жесте сложил руки, шепча слова благодарности умершему. Из-за сильного уважения и любви к своему верному внуку мудрая Камэ повторила за малюткой те же действия.

Тонкие струи лунного света пробивались через копну цветов сакуры и освещали артерию сада – ручеёк. Бликами от воды они расходились по бережкам, мутно освещая каждую травинку. Темнота же властвовала над блеклым светом луны: она поглощала каждого, кто попадался ей на пути. Она не щадила ни человека, ни животное, ни растение. Последний раз тело Кузнечика, – бравого война, победителя злых духов, – видело этот свет перед тем, как его поглотила неистовая тихая и жуткая тьма, тем самым отправив хранителя садов сакуры в анналы великой японской истории.

Примечания

1

Гайдзин (яп. 外人) – грубое сокращение от гайкокудзин (яп. 外国人), что переводится как «иностранец»;

2

Сангацу (яп. 三月, «третья луна») – название марта в японском календаре;

3

Кэн – японская единица измерения, примерно равная 1,81 метра;

4

Сяку – японская единица измерения, примерно равная 30,3 сантиметра;

5

Хикяку (яп. 飛脚, ひきゃく, «быстроногий») – гонец, посыльный в традиционной Японии.      .