Московский парад Гитлера. Фюрер-победитель - Игорь Градов

Остерман приказал взять Семенова в разработку и после короткого, но интенсивного допроса расколол. Мишку приперли к стене фактами, полученными от Эльзы Карловны, и он скис. А дальше все было делом техники – Семенова перевербовали и оставили ждать гостей. В том, что они скоро появятся, полковник нисколько не сомневался.

Когда в квартире Эльзы Карловны появился ее бывший ученик Алексей Миронов, одетый в форму немецкого офицера и снабженный документами на имя лейтенанта Отто фон Берга, Остерман понял, что готовится что-то серьезное. Он решил взять Миронова при очередном визите к учительнице – следовало выяснить, с какой целью его забросили в город и кто входит в состав диверсионной группы.

Вначале все шло отлично: Алексей ни о чем не подозревал, Шульц и агенты абвера ждали его в квартире. Но кто мог предположить, что Алексея предупредят? Сосед Эльзы Карловны, Денис Федорович, сообщил ему о засаде, и в результате перестрелки люди Остермана были убиты. Погибла и сама Шульц, а Миронов исчез.

Эта неудача, конечно же, потрясла полковника, но он все еще надеялся на успех. Остерман разослал приказ задержать под любым предлогам лейтенанта Отто фон Берга и сообщить ему. Судьба ему улыбнулась: один из патрулей арестовал Миронова и доставил в полицейский участок, оставалось лишь приехать и забрать его.

Что полковник немедленно и сделал. Но в участке события начали развиваться совершенно неожиданно: с помощью Семенова Миронову удалось бежать, при этом он оглушил и взял в заложники самого Остермана. Полковник плохо помнил, что с ним произошло во время побега – очнулся он в своей машине, в каком-то московском дворике, но уже без арестованного и без своего пистолета. Зато на голове красовалась огромная шишка – след от сильного удара.

После этого полковник ждал разжалования и отправки на фронт, но начальство решило не наказывать его. Немаловажную роль сыграло то, что вместе с Мироновым бежал завербованный Остерманом Семенов. В подполье никто не догадывался, что Михаил работал на немцев, ему доверяли, и у абвера появилась возможность внедрить своего агента в самое сердце московского подполья. Это и спасло Остермана от наказания.

После покушения на фюрера начальник московского абвера генерал Траубе просто как с цепи сорвался. Что ни день – то вызывал Остермана к себе и требовал информации, а где было ее взять? От Семенова не было ни слуху ни духу, оставалось лишь надеяться и ждать, а также терпеть недовольство начальства и уколы заклятых друзей – коллег из гестапо.

Штурмбанфюрер СС Вильгельм Краух завел привычку чуть ли не каждое утро заходить в приемную, чтобы посочувствовать полковнику, однако за его снисходительными словами скрывалась едкая насмешка, а глаза просто излучали самодовольство. Как же, сам Остерман сел в лужу, да еще какую! Удивительно, что он еще не утонул в ней… Было обидно, чертовски обидно!

Полковник допил остывший кофе и отставил чашку, даже любимый напиток его теперь не радовал. Остерман взял телефонную трубку и вызвал секретаршу, фроляйн Марту. Когда девушка вошла, он велел ей записать несколько распоряжений и вызвать капитана Нину Рихтер. С ней нужно было обсудить, как выйти на след московского подполья. Нина, как никто другой, знала местные условия и могла дать весьма дельный совет.

Конечно, об этом скоро станет известно и Вилли Крауху. Фроляйн Марта была сотрудницей гестапо, и полковник знал это, однако секретаршу не менял – все равно подсунут другую такую же. Разумеется, Вилли будет внимательно следить за тем, что делается в его, Остермана, конторе – ему тоже хочется выслужиться перед начальством. Ну, ничего, решил полковник, с ним разберемся позже, главное сейчас – найти Семенова и восстановить с ним связь, а там посмотрим, кто будет смеяться последним.

Полковник очень любил русские пословицы и охотно вставлял их в свою речь. Что сейчас и сделал…

И куда это фроляйн Марта подевалась? Неужели с утра пораньше побежала докладывать Крауху? Надо будет сделать ей замечание…

Москва

28 февраля 1942 года

Дом Союзов

Здание бывшего Дома Союзов, ставшее вновь недавно Дворянским собранием, сияло, как рождественская елка. Старинный особняк, построенный еще в начале прошлого века, озаряли сотни лампочек. Светомаскировкой решили пренебречь – не станут же русские, в самом деле, бомбить центр Москвы из-за одного здания?

К главному подъезду ежеминутно подкатывали черные лимузины, из которых выходили мужчины во фраках или парадной военной форме. Фраков, кстати, было больше… Вслед за ними выпархивали женщины в открытых вечерних платьях, поверх которых были небрежно накинуты шикарные шубки и дорогие манто. Сделав два шага по обледенелой мостовой, они скрывались за дверьми, по обеим сторонам которых стояли рослые эсэсовцы. В Дворянском собрании был большой зимний бал…

Гостей в фойе встречали расторопные лакеи, угощали шампанским и провожали к лестнице. Бальный зал на втором этаже буквально сиял огнями – притом что вся остальная Москва была погружена во тьму. Ради бала было решено не экономить на электричестве…

Праздник был устроен в честь прибывшего в Москву великого князя Владимира Александровича. Ближайший родственник последнего русского императора считался главным претендентом на престол – если таковой, конечно, будет восстановлен. За реставрацию монархии (разумеется, в определенных пределах) ратовали многие из ближайшего окружения фюрера и, в частности, Гиммлер и Геринг.

Первый видел политические выгоды (легализация нового русского дворянства под покровительством Великой Германии), второму просто нравилось высшее общество. Старая русская аристократия, не утратившая за годы вынужденной эмиграции своего лоска, создавала приятное окружение вокруг претендента на престол. Среди благородных физиономий неплохо смотрелся и сам шеф Люфтваффе. Он, в своем шикарном, ослепительно белом маршальском мундире, возвышался среди фраков, как айсберг среди пустыни. Правда, бело-красная свастика на его нарукавной повязке выглядела несколько странно рядом с двуглавыми орлами, украшавшими шею и грудь постаревших осколков российской аристократии, но на это, похоже, никто не обращал внимания. Потомственные князья и графы, сопровождавшие великого князя, не возмущались – по крайней мере, открыто. Многим, конечно, было неприятно и даже оскорбительно общество "колбасника", но протестовать вслух никто не решался. Все просто радовались, что снова очутиться дома, в Москве, что опять присутствуют на балу в Дворянском собрании, что можно свободно говорить по-русски… Ну, а наличие немцев воспринималось как неизбежное зло… Представители именитых дворянских фамилий охотно выпивали с ними за освобождение многострадальной Росси и победу германского оружия…

Последнее было особенно актуально – вести с фронтов приходили самые тревожные. Наступление Красной Армии стремительно развивалось, были отбиты уже десятки городов, сотни сел и деревень. Советские дивизии упорно шли вперед, преодолевая сопротивление немцев. Обе стороны несли тяжелейшие потери, но положение германских войск было особенно тяжелым, а кое-где даже критическим – остро не хватало снарядов, горючего, продовольствия, медикаментов. Немецкие грузовики безнадежно застревали на разбитых российских дорогах, а поезда не успевали подвозить резервы. Не прекращались и действия партизан, не дававшим отступавшим частям покоя ни на минуту…