Остров безветрия - Валерий Воскобойников

— Сам видишь, не ходок он, — сказала тётя Анюта бойцу, сидевшему в растерянности рядом с командиром. — Выбирайся к своим один, а мы твоего командира на ноги поставим, спрячем, если что.

— Без командира мне дороги отсюда нет, — ответил боец.

— Тоже верно, — подтвердил Андрей Степанович.

Так и прожили два дня командир с бойцом над коровой на сене, никому не показываясь. А на третий день пришли в деревню два фашиста.

Дом кузнеца Андрея Степановича был крайний, даже чуть на отшибе, они и зашли к нему. Возможно, фашисты отстали от своих, потому что были очень голодными. Сразу стали на Андрея Степановича с тётей Анютой кричать, размахивать автоматами.

Хозяин ещё с Первой мировой кое- какие немецкие слова помнил и расслышал в приказах фашистов «эссен» и «мильх», что значило: «есть» и «молоко».

С автоматами, готовыми к выстрелу, громко топая, с грязными ногами, они вошли в комнату, испугали ребёнка, рассердили попугая.

Андрей Степанович понял: ещё минута и они потребуют показать хозяйство и наткнутся на спрятанных бойцов. Он подошёл, улыбаясь, к старшему фашисту, хитро подмигнул ему и поманил за собой во двор. Тот тоже подмигнул в ответ и, заинтересовавшись, отправился за хозяином. Автомат со складным железным прикладом он забросил за спину.

Андрей Степанович вывел фашиста за угол, всё так же подмигивая и улыбаясь, а там схватил заготовленный заранее тяжёлый кол и с размаху опустил фашисту на голову.

Тот как стоял — так и упал.

— Вот тебе и вся Россия, — проговорил старик.

Он деловито оттащил врага за ноги в крапиву, автомат его сунул между поленьев и пошёл за вторым.

Также улыбаясь и подмигивая, Андрей Степанович выманил и его. Правда, тот был более недоверчив, что-то спрашивал по дороге, а дойдя до угла, и вовсе остановился, нахмурился. Тогда Андрей Степанович, продолжая улыбаться, широко развёл руками, как бы рас сказывая о чём-то большом, что ждёт его за углом.

Фашист решился, пошёл следом и через минуту всем телом упал на землю.

— Трофеи от первого сражения, сказал Андрей Степанович, с гордостью подняв автоматы на сеновал, где лежали не подозревавшие об опасности боец с командиром. — Второго боя ждать не будем, уйдём на новую позицию.

Новой позицией он назвал Никишкину заимку.

Прыжки в высоту

Опять у меня прыжки в высоту не получаются! — сказала за ужином Оля маме и папе. — Надо метр, а я только восемьдесят сантиметров беру.

— Нашей семье грозит тяжелейшая неприятность — мама по телевизору выступает, отец — тоже ничего себе, а у дочки — тройка по физкультуре. Надо помочь, — сказал отец.

Никогда нельзя понять — шутит он или говорит всерьёз.

Муж маминой подруги был мастером спорта и работал в бассейне. После ужина мама позвонила ему по телефону, а утром в воскресенье они поехали в плавательный бассейн.

Оля любила ходить с мамой и папой. — Когда с мамой идёшь, вся улица на тебя смотрит, — шутит папа.

Казалось бы, на маме одежда самая обычная, а люди на неё часто оглядываются. Сколько раз Оля слышала тихий разговор в троллейбусе:

— Киноактриса какая-нибудь, смотри, какая красивая!

И Оля знала — это про маму. Ей хоте лось оглянуться с гордостью. А мама не оглядывалась. Оля даже удивлялась: если бы её так разглядывали, она бы и ходила, и разговаривала, и всё-всё делала бы по-особенному. А на маму уже сколько лет так смотрят, но она тех взглядов и шёпота будто не замечает.

Только никакая не киноартистка она, а реставратор, ремонтирует разные старинные дворцы. Про маму и её дворцы даже по телевизору рассказывали.

Вот и сейчас — едва они вошли в трамвай, как двое мужчин сразу встали, что бы предложить места маме.

— Спасибо, — ответила, улыбаясь, мама, — давайте лучше посадим пожилого человека и женщину с маленьким ребёнком.

Мама всегда так поступает, а папа тихо посмеивается.

Тренер встретил их у входа в бассейн.

Папа отдал ему свёрток с Алиной спортивной одеждой и сказал, что они зайдут за ней через час.

Когда она переоделась, тренер провёл её в спортивный зал. Сначала они позанимались разминкой. Потом тренер посмотрел на её неудачные прыжки, покачал головой, поставил планку в два раза выше, так что Оле вытянутой рукой было не дотянуться, и показал, как надо прыгать.

Оля разбегалась, торопилась, но перед самой планкой сбивала темп, путалась. И получалось, что она не столько вверх отталкивается, сколько назад.

А тренер бежал легко, не спеша, а над планкой он даже не летел — парил.

Они стали прыгать по очереди тренер и Оля. Наконец Оля прыгнула на восемьдесят сантиметров, и тренер поставил восемьдесят пять.

Оля и их взяла.

Тренер поставил девяносто.

Такую высоту Оля никогда не перепрыгивала. А сейчас разбежалась спокойно, оттолкнулась резко, взлетела и уже в воздухе почувствовала, что взяла опять.

— Молодец, Оля. Сделай ещё прыжок, чтоб закрепить победу, и одевайся — час прошёл.

Оля даже удивилась. Ей казалось, что они только-только начали заниматься.

Но закрепить победу она не сумела.

Опять засуетилась, плохо оттолкнулась и едва не свалила стойки.

— Устала. Приедешь ещё раз и будем прыгать выше, — сказал тренер.

Никишкина заимка (Или то, что было давно)

О Никишкиной заимке в деревне мало кто знал, потому она и называлась заимкой, что стояла отдельно от деревни. Некоторые считали, что её вовсе нет, что это всё выдумки бабок, чтобы детей пугать.

Дорога к заимке появлялась лишь в начале зимы по малому снегу. А в другое время была тайная тропа среди болот. Сначала лес, потом болота, потом сухой сосняк, а там — большая поляна, заросшая мелколесьем, с кривой избой да сараями.

Когда-то на том сосновом острове среди болот основал свою заимку Ни кишка. Что это был за человек, если за хотел жить отдельно от людей, теперь никто не знал: может, он сбежал от злого помещика, а может, — от людского суда. Лишь одно знал Андрей Степанович — был Никишка хозяином добрым, строил крепко. Уж и память о нём рас таяла, а в доме его до сих пор можно было жить, если крышу подправить.

Собрал Андрей Степанович пожитки и пошагал первым. За ним тётя Анюта с городским мальчиком да с попугаем, которого посадили в посылочный ящик, а ящик укутали тёплым платком. За ними — боец с командиром. Командиру после лечения травами стало легче. Медленно, с остановками, но идти он мог. К вечеру вывел Андрей Степанович свою команду на Никишкину заимку.

Кое-как подправили они крышу в доме и стали жить. Андрей Степанович вместе с бойцом каждый день ходили в деревенскую свою избу — и постепенно подполье с картошкой в деревенском доме пустело, а на заимке наполнялось. Даже корыто для тёти Анюты перенесли, даже корову перевели по болотной тропе.