Упрямая гонщица - Кэтти Уильямс

— Так ты далеко живешь?

Тяжело вздохнув, Лиззи начала расстегивать шлем.

— Решил показать лицо? — Луис все еще разговаривал саркастически. — Мудро. Я все равно узнаю, кто ты, — рано или поздно. Можешь не бояться: я не стану сообщать твоим родителям о том, что ты гоняешь на мотоцикле со скоростью…

Раздумывая над тем, как быть с брошенной посередине дороги арендованной машиной и с чего начать реставрационные работы в отеле, он совсем не был готов к тому, что из-под шлема показались длинные темные волосы.

Пожалуй, впервые в жизни Луис Жюмо не знал, что сказать. Он ожидал увидеть подростка, но перед ним стояла девушка с утонченными чертами лица, пухлым чувственным ртом и миниатюрной фигурой танцовщицы, глаза которой светились неприкрытой враждебностью.

— Ты не мальчик, — произнес он то, что и так было совершенно очевидно.

— Нет.

— Девушка на мотоцикле.

— Да, я люблю байки.

— Но почему ты не сказала мне раньше?

— С какой стати? Что бы от этого изменилось? — Ее голос был холоден как лед. — К тому же мне было интересно послушать то, что вы рассказывали о своем друге.

На какую-то долю секунды Луис задумался, не могла ли она быть объектом страсти Николаса, но сразу понял нелепость своего предположения. Николас описывал красавицу блондинку, очень добросердечную и нежную. Девушка, стоящая перед ним, была совсем другой.

— Ты знаешь эту женщину, да?

Лиззи предпочла не отвечать.

— Я знаю, вы — самый самодовольный, высокомерный и невыносимый человек из всех, кого я встречала в своей жизни.

Мама убила бы ее за эти слова. Грэйс Шарп с нетерпением ждала его приезда. Она много слышала о нем, да и сама Лиззи не раз выслушивала истории о его огромном состоянии и высоком социальном статусе. И теперь ей за это было стыдно.

— Не могу поверить, что ты сказала это.

— Вы никогда не встречались с местными жителями, но считаете, что вправе делать выводы об их жизни. Вы — сноб, мистер Жюмо, а я не выношу снобов.

— Мистер Жюмо? Может, перейдем на имена, учитывая обстоятельства? Может, зайдем в дом, чтобы продолжить разговор?

Подул очередной порыв ледяного ветра, и волосы попали ей в лицо. Она отодвинула их назад, скрутив в жгут и перекинув через плечо. Он завороженно наблюдал за ее движениями.

Луис никогда не считал себя склонным к предрассудкам, но сейчас она заставила его задуматься. Почему бы женщине не ездить на мотоцикле, если она достаточно сильна? Почему женщина не может наслаждаться тем же чувством свободы, которое он испытывал когда-то сам в бытность учебы в университете? И почему не дать ей право говорить то, что она думает?

— Не хотелось бы, — резко ответила Лиззи.

— Честный ответ. — Луис пожал плечами, и она почувствовала, как по позвоночнику побежали мурашки, когда она заметила угрожающий блеск в его темных глазах. — Ты только что обвинила меня в снобизме.

— Так оно и есть!

— Не уверен, что мне нравится это замечание. — Он пытливо осматривал ее.

Не удивительно, что он принял ее за мальчика: под кожаной курткой, джинсами и высокими походными ботинками ее фигуру разглядеть было невозможно. На мгновение Луис задумался о том, как она выглядит безо всей этой мужской маскировки, но резко одернул себя. В конце концов, он здесь не для этого. Он приехал, чтобы оценить, во сколько обойдется доведение до ума «Кроссфилд-Хауса», и чтобы поставить на место охотниц за деньгами, которые положили глаз на Николаса. То, что стоящая перед ним девушка считала его снобом, не имело для него никакого значения.

— Это не моя проблема.

— Я так и не думаю, — парировал Луис, — просто, раз речь зашла о предубеждениях, может, ты задумаешься о том, что у тебя они тоже есть?

Лиззи открыла рот от изумления:

— Предубеждения? У меня?

— Ты только что обвинила меня в снобизме. Хотя совсем меня не знаешь.

Ее щеки вспыхнули огнем.

— Вы правы. На улице холодно, и мне пора домой, — наконец пробормотала она. — Найдите в справочнике телефон местной станции техобслуживания. Они доставят вам машину или привезут вещи, как будет удобнее. Вы к нам надолго?

У нее промелькнула надежда на то, что инцидент с арендованной машиной заставит его захотеть как можно быстрее уладить дела и уехать из города. Тогда они больше не пересекутся. Но его ответ, сопровождавшийся легкой усмешкой, заставил ее задуматься над тем, ни прочитал ли он ее мысли.

— Понятия не имею. Кто знает, сколько времени мне понадобится, чтобы осмотреть все помещения отеля.

— Но… ведь вам, вероятно, надо возвращаться в Лондон поскорее. А Николас находится здесь как раз для того, чтобы инспектировать помещения и землю, разве не так?

— Одна голова хорошо, а две — лучше. — Луис прищурился, глядя на нее. — Но почему ты меня расспрашиваешь? Боишься, что мы можем встретиться опять? Это маленький город — готовься к худшему. Поэтому поспеши сообщить всем местным сплетницам, что я приехал в город и собираюсь внимательно наблюдать за мамашей Шарп и ее выводком цепких гарпий.

— Можете сообщить ей об этом сами, когда вас представят на танцевальном вечере, на который вы приглашены. — Лиззи решительно вскинула подбородок. — Что касается выводка цепких гарпий, вам уже предоставилась возможность познакомиться с одной из них.

— Прошу прощения?

— Позвольте представиться. — Она не протянула ему руки. — Меня зовут Элизабет Шарп. Роза — моя сестра.

— Знаешь, он просто ужасен: высокомерный, невыносимый. — Лиззи натянула высокий сапог и внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале.

С дивана, улыбаясь, за ней наблюдала наряженная и накрашенная Роза, выглядевшая так, словно сошла со страницы модного журнала.

— Ну не может он быть настолько плохим. Никто не может быть настолько плохим. Он — друг Николаса, а я уверена, Николас никогда не стал бы дружить с отъявленным негодяем.

— Почему ты всегда думаешь о людях лучше, чем они есть на самом деле? — миролюбиво заметила Лиззи. — Некоторые люди не заслуживают подобного отношения, и Луис Жюмо — один из них. — Она надела второй сапог.

Ее сестра Роза была ангельски красива: розовые щеки, огромные голубые глаза, россыпь кудряшек, обрамляющих миловидное лицо. Лиззи была полной ее противоположностью со своей смуглой кожей, темными волосами и острыми чертами лица, унаследованными от отца. Она никогда не придавала значения замечаниям матери по поводу ее внешности. Она вполне оправдала звание самой умной в семье, поступив после школы в университет и посвятив себя карьере учительницы, в то время как Роза осталась в Шотландии и устроилась на работу в один из местных магазинчиков в пятнадцати милях от дома.