Тайна украденной рукописи - Анна Устинова

И вот в новогоднюю ночь на пульте впервые за время его существования раздался трезвон. У Степаныча от волнения перехватило дух. Схватив со стены двустволку, он кинулся к даче Ковровой-Водкиной…

Теперь, решительно преграждая Петьке выход из гостиной, бывший заслуженный работник органов правопорядка с гордостью произнес:

– Видишь как, Филимоновна. Не провел бы я осенью пульт, вы бы с хозяйкой уже, вполне вероятно, пали бы жертвой опасных преступников.

– Как бы не так, – заспорила домработница-снайпер. – Это я его со своим газом сцапала. – И она вновь ухватилась за газовый пистолет.

– Неужели не ясно? – с возмущением крикнул Петька. – Я ничего тут не брал.

– Кажется, молодой человек прав, – отошла в это время от телефона Коврова-Водкина. – Анечка подтвердила, что он только что от нее. Они там действительно встречали вместе Новый год. Не понимаю, почему Анечка раньше не предупредила. Тогда бы мы избежали недоразумения.

«Интересно, как она могла раньше предупредить? – подумал Петька. – Никто же не знал, что тут происходит». Вслух, однако, он ничего говорить не стал. Сейчас не стоит сбивать Коврову-Водкину с толку. Иначе она, чего доброго, снова против него ополчится.

Степаныч по-прежнему не сводил с Петьки пытливого взгляда.

– Слишком уж вы, Наталья Владимировна, доверие проявляете, – укоряюще произнес он. – Лично я факт невиновности Петра Миронова должен еще установить.

– Вы лучше, милостивый государь, ищите бесценную шкатулку! – с большим возмущением отвечала ему Коврова-Водкина.

– Сейчас мы сперва след на улице пойдем изучать, – завладел инициативой Степаныч.

– Как это так, бесследно пропасть? – не расслышала Наталья Владимировна. – Вы не имеете права! Это была шкатулка с семейным наследием.

– Ну да, – кивнул головой Петька. – Она у вас тут, на камине, обычно стояла.

Эта старинная шкатулка красного дерева была столь солидных размеров, что, если бы не изящество отделки, скорее могла бы именоваться ящиком. Место хозяйкой дома ей было раз и навсегда отведено на каминной полке. Во всяком случае, Петька с уверенностью мог сказать, что именно тут шкатулка стояла последние несколько лет. Коврова-Водкина ею очень гордилась. Петька и его друзья множество раз были свидетелями, как Наталья Владимировна, поглядев выразительно на шкатулку, патетически восклицала:

– Тут хранится все мое фамильное достояние!

Теперь на месте шкатулки зиял яркий прямоугольник. В остальных местах краска на каминной полке успела изрядно выгореть. Ремонта на даче Ковровой-Водкиной уже очень давно не делали.

– А ты почем знаешь, что она тут стояла? – вновь уставился Иван Степанович на Петьку.

– Они тут все ценности знают, – подлила масла в огонь домработница. – Лето прошлое напролет целой своей компанией сшивались в доме. Если б не я, то хозяйка уж точно бы многих сокровищ недосчиталась.

Петька не удержался и фыркнул. Татьяна Филимоновна была твердо убеждена, что хозяйку окружают одни музейные ценности, и бдительно стояла на страже ее имущества. Особенно ценной вещью она считала старый череп, доставшийся каким-то образом во времена оны второму мужу Ковровой-Водкиной. Череп стоял на книжной полке, и Татьяна Филимоновна не только чистила его раз в неделю пылесосом, но и натирала голландской жидкостью для полировки мебели.

– Я бы, Миронов, на твоем месте подумал о чистосердечном признании, – строго посмотрел на мальчика Степаныч.

Тут в передней послышались голоса. На пороге гостиной появилась Анна Константиновна и ее внуки-близнецы Дима и Маша.

– Ничего себе Новый год! – повесила шубу на вешалку Анна Константиновна.

– Анечка! – кинулась ей навстречу Коврова-Водкина. – Какое несчастье! Это же настоящая потеря для мира.

– Так ничего и не нашли? – опустилась Анна Константиновна в кресло рядом с Натальей Владимировной.

– Ничего! – выпалила по складам та. – Они и не ищут, – повернулась она к Татьяне Филимоновне и Степанычу. – Они думают, это Петр.

– Иван Степанович! – строго свела брови Анна Константиновна. – Я же по телефону сказала: Петя явно не виноват. Он всю ночь пробыл у нас. И вообще, – повысила она голос. – Какое вы право имеете порядочного мальчика подозревать Бог знает в чем?

Впадая в гнев, обычно спокойная Анна Константиновна могла навести страх на кого угодно. Сейчас был как раз такой случай. Иван Степанович под ее взглядом мигом пожух.

– Да я… вообще… только для пользы следствия… – невнятно пробормотал он.

– Какая там польза, – внезапно включилось что-то в сознании домработницы-снайпера. – Лучше бы на следы посмотрел.

Там отпечаток ноги громадной. А у этого, я гляжу, от силы сороковой размер.

– Где размер? Какой след?

Все разом повернулись к двери. В гостиную влетел невысокий и щуплый капитан милиции Алексей Борисович Шмельков. Поселок Красные Горы находился на подведомственной ему территории. Сам Алексей Борисович жил в деревне Барки. А районное отделение милиции располагалось на следующей после Красных Гор железнодорожной станции.

– Ну, милый мой! – развела плавно руками в разные стороны Коврова-Водкина. – Вас только за смертью посылать. Если бы, например, этот бандит меня убил, то к вашему появлению мое тело успело бы совершенно окоченеть!

– Виноват, – тяжело переводя дух, оправдывался капитан Шмельков. – Я от Степаныча как сигнал получил на дежурстве, сразу сюда.

– Интересно у вас получается, – вдруг стала отчетливо слышать каждое слово Коврова-Водкина. – Иван Степанович тут уже около часа. А вы только явились.

– Так я же сегодня дежурил, – принялся объяснять капитан Шмельков. – Степаныч меня и застал в отделении. Выбегаю на улицу – ночь. Электрички не ходят. Ну я пешком.

– Могли бы воспользоваться своим милицейским транспортом, – не успокаивалась Коврова-Водкина.

– Если бы, – проговорил с тоской Алексей Борисович. – Транспорт уже два месяца как накрылся.

– Так откройте, – царственно повела рукой Коврова-Водкина.

– Нечего там открывать, – помрачнел еще больше Шмельков. – От моего мотоцикла одна структура осталась.

Мотоцикл был действительно очень старым. До капитана Шмелькова им пользовались два предыдущих участковых. И вот наконец он совсем вышел из строя. Вот почему, осведомившись о транспорте, Коврова-Водкина затронула одно из самых больных мест в душе Алексея Борисовича.

– Главное, с мотоциклом вообще все совсем по-другому, – с жаром объяснял он. – К происшествиям – мигом. И вообще… – не договорил капитан.

– Неужели совсем починить мотоцикл нельзя? – посочувствовал Дима.

– Совсем, – развел руками Шмельков. – Говорю же: это теперь не машина, а одна структура. А на новую начальство не выделяет средств. Да я и зарплаты уже три месяца не получаю.