Северная сторона сердца - Долорес Редондо

через собственное оборудование и под своим кодом — к данным, необходимым для технических упражнений. И время от времени он делал намеки…

— Да, я торопилась, хотела занять хорошее место: эта лекция меня особенно интересует.

— Не вас одну, — заметил Эмерсон, повернувшись, чтобы окинуть взглядом зал, который к этому времени был уже почти полон. — Видите ли, здешний народ просто в восторге от нашего агента Дюпри. Вы когда-нибудь о нем слышали? Встречались?

— Я была на его лекции три года назад в Университете Лойолы в Бостоне, где я училась. Стояла в очереди, чтобы он подписал мне книжку и пожал руку. Согласно расписанию курса, агент Дюпри проведет следующий семинар, и я хочу быть готова.

Эмерсон самонадеянно улыбнулся, приподняв одну бровь.

— Вы знаете что-то, чего не знаю я? — спросила Амайя, заметив, что он умирает от желания что-то ей рассказать.

— У специального агента Дюпри есть свои методы; его занятия очень отличаются от остальных. Он командир действующего подразделения, а не инструктор. Время от времени читает лекции или публикует статьи для внутреннего пользования. Даже удивительно, что он согласился принять участие в обучении группы Интерпола.

— Вы с ним работаете?

— Не совсем… — Амайя заметила, что ему стоило некоторого труда в этом признаться. — Но иногда я сопровождаю их в поле. Я был бы рад, если б это случалось почаще, и не исключаю, что в будущем… Я работаю в отделе поддержки вместе с агентом Стеллой Такер, которая, в свою очередь, входит в команду Дюпри. Можно сказать, что работаю на него косвенно. Группа поведенческого анализа включает в себя множество областей. Действующие подразделения состоят из полевых агентов-криминалистов, но есть много других аспектов расследования, которые проводятся прямо здесь, чтобы оказать поддержку тем, кто охотится в поле за плохими парнями.

«Плохие парни» он произнес так, будто разговаривал с маленькой девочкой, и сопроводил эти слова одной из своих преувеличенных улыбок. Видя, что не добился желаемого результата, продолжил уже профессиональным тоном:

— Мы, вспомогательные следователи, работаем на все три действующие группы. Я криминалист, и моя специальность — анализ данных. Это не так впечатляет, но во время расследования имеет важнейшее значение.

Словно по команде, свет в зале погас, и одновременно с ним стихло бормотание публики. Мощный луч белого прожектора осветил одинокую кафедру в центре сцены.

Агент Дюпри поднялся с правой стороны сцены и шагнул в круг света. Это был стройный, подтянутый мужчина. Темные, коротко стриженные, аккуратно причесанные волосы напомнили Амайе: увидев его впервые, она подумала, что когда-то он был военным. Тени вокруг глаз, наводившие на мысли о хронической бессоннице, подчеркивали бледность его лица. Он был одет в безупречный темно-синий костюм с белой рубашкой и отлично подобранным галстуком; лицо тщательно выбрито. Дюпри взошел на кафедру и замер по стойке «смирно». На удивление, никаких бумаг в руках у него не было. Амайя подумала, не положил ли он заранее листок с подготовленной речью; этот факт позволил бы ей получить более четкое представление о характере и дальновидности агента. Она дала себе слово проверить, не заберет ли он листок с собой в конце выступления.

Согласно краткой биографии, изложенной в программе, ему было сорок четыре года, родился он в штате Луизиана, имел обширное образование в области права, экономики, истории искусства, психологии и криминологии. В течение года возглавлял одну из трех полевых рабочих групп Отдела поведенческих наук ФБР, в состав которой входил в течение предыдущих пяти лет.

Дюпри приподнял подбородок, выставил одну ногу, перенеся вес тела на другую, опустил руки и обвел взглядом собравшихся в зале. В паре рядов позади Амайи кто-то захлопал в ладоши, но аплодисменты тут же увяли. Амайя не сводила глаз со сцены, но все же услышала тихий шорох костюмов, принадлежавших агентам, которые повернулись и грозно посмотрели на задние ряды. Они не любили лишний шум. Крики и аплодисменты больше подходят для стадиона.

Дюпри протянул руку и постучал по микрофону; по залу пронесся низкий гул. Чуть склонившись над кафедрой, он поднял взгляд и обратился к кому-то невидимому в глубине зрительного зала:

— Пожалуйста, не могли бы вы немного подсветить зал? Когда я не вижу публику, у меня такое чувство, что я говорю сам с собой. — Он улыбнулся. — И такое бывает довольно часто…

Его замечание вызвало еще большую симпатию зала. Интенсивность света увеличилась настолько, что агент Дюпри мог различить собравшихся, и все заметно расслабились.

Он обвел взглядом присутствующих, словно искал кого-то. Добравшись до Амайи, на мгновение задержал на ней взгляд, затем снова уставился на кафедру. Она сказала себе, что агент, вероятно, смотрел на кого-то другого, кто сидел за ее спиной, как вдруг обнаружила, что за ней наблюдает Эмерсон. Он тоже заметил этот взгляд. Тем временем Дюпри обратился к публике:

— Всем известно о важности разработки виктимологического профиля: анализ выборки жертв помогает нам достичь нашей цели. Но сегодня я расскажу о важности создания регистра возможных жертв, помогающего вычислить серийного убийцу. Важно иметь представление о типе жертвы, которую выбирает преступник, прежде чем он себя выдаст или станет известно о его существовании.

По залу пронесся сдержанный вздох. Дюпри снова перевел взгляд на Амайю. Говоря, он будто обращал к ней каждое свое слово:

— Принято считать, что преступление — это способ, которым убийца уменьшает свою собственную боль, поскольку зачастую, прежде чем стать исполнителем, он сам побывал в роли жертвы. И среди предположений самым рискованным является то, что в глубине души все преступники хотят быть задержанными, а их преступления — не что иное, как чудовищные призывы о помощи, исключая, конечно, случаи психических заболеваний.

Амайя услышала, как рядом Эмерсон прошептал:

— Какого черта…

Специальный агент Дюпри сделал паузу и снова обратился к остальной части зала:

— Некоторые исследования утверждают, что чем более жестоко преступление, тем сильнее желание преступника, чтобы его заметили. Он не остановится, потому что наконец-то нашел способ быть чем-то, быть кем-то значимым, но эго часто подводит его — в своем стремлении к признанию он действует вызывающе, рискуя быть пойманным. Однако будьте осторожны, потому что гипотеза — самый большой враг следователя, и практика показывает, что не все серийные убийцы патологичны и дезорганизованы. На самом деле некоторые из них вполне осознают свои «особенности» и прибегают к хитрости и уловкам, чтобы сбить с толку следствие. Они воздействуют на сознание следователя, который идет за ними по пятам, тщательно запутывая сценарий преступления или оставляя ложные следы, заставляющие нас думать, что мы имеем дело с совсем иным преступлением. Убийцы этого типа осторожны, они действуют в течение многих