Загадка смерти Сталина - Абдурахман Авторханов

В результате такой «заботы» Сталина о человеке более 50процентов советских предприятий работало нерентабельно. Хрущев старался выйтииз этого положения чистейшим волюнтаризмом и сорвался. Более прагматичныеКосыгин и Брежнев прямо записали в решении сентябрьского пленума ЦК (1965):«…улучшить использование таких важнейших экономических рычагов, как прибыль,цена, премия, кредит» («КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций ипленумов ЦК», М. 1972, т. 8, стр. 519).

Большинство в Политбюро полагало, что всю технику машинно-тракторныхстанций (МТС) надо передать колхозам, а Сталин писал: «…предлагая продажу МТС всобственность колхозам… пытаются повернуть назад колесо истории… (это —А. А.) привело бы не к приближению к коммунизму, а наоборот, к удалению отнего» («Экономические проблемы…», стр. 91).

Послесталинское руководство ликвидировало МТС и передало ихтехнику колхозам.

Сталин писал: «Какие мероприятия необходимы для того, чтобыподнять колхозную собственность, которая является, конечно, не общенароднойсобственностью, до уровня общенародной („национальной“) собственности?Некоторые товарищи думают, что необходимо просто национализировать колхознуюсобственность, объявив ее общенародной собственностью… Это предложениесовершенно неправильно и безусловно неприемлемо» (там же, стр. 87).

Ровно через год после того, как Сталин это написал, и черезшесть месяцев после его смерти состоялся сентябрьский пленум ЦК (1953),заложивший основу национализации колхозов, а руководство Брежнева форсировалоэту национализацию, превратив значительную часть колхозов в совхозы, которые исчитаются «общенародной» собственностью. Да и сохранившиеся колхозы де-фактобыли превращены в государственную собственность решением мартовского пленума ЦКи особенно не опубликованным майским решением ЦК (1965).

Мы остановились лишь на некоторых из тех спорных вопросовмежду Сталиным и Политбюро, которые легко прослеживаются по партийнымдокументам. Однако были и разногласия, только глухо выходившие наружу.

Во внутренней политике таким было требование Сталина о новой«великой чистке» в партии, армии и государственном аппарате и продолжение, попримеру Грузии, массовой чистки от «буржуазных националистов» во всех союзных иавтономных республиках. После Грузии была очередь Украины. (В начале июня 1952года на пленуме ЦК Украины главным вопросом обсуждения и был украинский«буржуазный национализм».)

Главные же разногласия между Сталиным и Политбюро вмеждународной политике касались новой доктрины, впервые официальносформулированной на будущем, XX съезде, — об упомянутом «мирномсосуществовании» в духе Ленина. Ученики и соратники Сталина считали, что«мирное сосуществование» социализма и капитализма есть по Ленину, «генеральнаялиния» советской внешней политики. Сталин отвечал, что лозунг«сосуществования», собственно, выдумали идеологи американского империализма длямаскировки подготовки третьей мировой войны против социалистического лагеря.

Сталин на самом деле, в полном согласии с Лениным, думал,что «генеральная линия» советской внешней политики — это курс на мировуюпролетарскую революцию, а что касается «сосуществования», то Ленин даже не зналэтого слова.

Очень отрицательную, даже вредную для СССР роль сыграла идругая установка Сталина: он ошибочно считал, что после второй мировой войныфактически никакого освобождения колониальных народов не произошло, смениласьтолько форма колониализма и все эти Неру и Сукарно — наемные сатрапы западныхимперий.

Соратники и ученики Сталина полагали, что такая установкамешает Советскому Союзу войти в тыл освобождающихся колоний, привлечь их врусло советского влияния и противопоставить их бывшим метрополиям. УченикиСталина, действуя в духе Сталина его лучших былых времен, считали нужным ивозможным материально участвовать и в создании в бывших колониях особых формправления и социального общежития нового типа.

Теперь вернемся к XIX съезду и рассмотрим некоторые сухиефакты, чаще протокольные, но иногда касающиеся и существа дела.

Один такой важнейший факт мы уже отметили — открытие съездаодним «шпионом» (Молотовым) и закрытие его другим «шпионом» (Ворошиловым).

Второй сюрприз: в нарушение всей сталинской традиции впрезидиум съезда не избрали трех членов Политбюро — Микояна (два сына,генералы, сидят в тюрьме), Андреева (жена-еврейка — в тюрьме) и Косыгина (былзамешан в деле ждановцев).

И еще один сюрприз: в перечислении рангового места членовПолитбюро Берия, который до «мингрельского дела» твердо занимал третье место,после Молотова и Маленкова, очутился теперь на пятом месте (даже послеБулганина). Так сообщает протокол утреннего заседания съезда от 5 октября.Чтобы партия не приняла это за недоразумение, хроника съезда вновь повторяет туже «иерархию культов».

Но Берия взял реванш. Он выступил на съезде с самой большойречью. И она была не только большая, а острая по стилю, высококвалифицированнаяполитически и убедительная для слуха и ума партийных ортодоксов. Она была иединственной речью, на которой лежал отпечаток личности оратора.

Конечно, речь Берия, как и других ораторов, — этопанегирик Сталину. Но его панегирик целевой: апеллируя к величию Сталина,изливаясь в верноподданнических чувствах, Берия тонко протаскивает, посуществу, антисталинскую ересь — ставит партию впереди Сталина: «Вдохновителеми организатором великой победы советского народа (в войне — А. А.) былаКоммунистическая партия, руководимая товарищем Сталиным» («Правда», 9.10.52).До сих пор во всех газетах, журналах и книгах можно было прочесть, что«вдохновителем и организатором» был сам Сталин, а потом, где-то на задворкахчто-то делала и партия. Берия дал понять, что не оговорился, он кончил речьопять ссылкой на партию: «Народы нашей страны могут быть уверены в том, чтоКоммунистическая партия, вооруженная теорией марксизма-ленинизма» — и затем«под руководством товарища Сталина».

Другая ересь была вызывающей. Берия не ко времени, а потомуи очень смело напомнил партии приоритеты ее национальной политики: есть разныеопасности отклонения от национальной политики партии, и они следуют в такомпорядке — на первом месте стоит опасность «великодержавного шовинизма» (значит,русского шовинизма), на втором месте опасность «буржуазного национализма»(значит, опасность местного национализма) и на третьем месте опасность«буржуазного космополитизма» (значит, «сионизм» и прочие «измы»).

Можно смело предположить, что, кроме Сталина и членовПолитбюро, никто на съезде не знал, что здесь Берия прямо спорит со Сталиным,считавшим буржуазный национализм, сионизм и космополитизм главной опасностьюдля СССР, а русского великодержавного шовинизма не признававшим вообще.

Интересна и другая деталь: больше половины речи Берияпосвятил национальной политике и национальным республикам СССР, но ни словом необмолвился о Грузии и грузинских «буржуазных националистах», а ведь для егоземляков, мингрельцев, не хватало мест в тюрьмах Тбилиси, Сухуми и Батуми…Защищать их Берия не мог, но он и не осудил их, как того требовала нынешняякампания Сталина против «буржуазного национализма».