Идеальный парень - Алексис Холл

Он удивленно открыл рот, и я понял, что зашел чуть дальше, чем следовало бы.

– Ого! А я только хотел сказать, что не знаю, кто из нас двоих больший засранец. Спасибо, что прояснил ситуацию.

– Нет, нет, – быстро сказал я, – это всегда я. Уж поверь, я это знаю.

– Боюсь, мне это не поможет. То есть я даже не знаю, что хуже. То, что я, по твоему мнению, готов переспать с любой мелкой знаменитостью ради своей карьеры. Или то, что я решусь на такой омерзительный поступок именно с тобой.

Я проглотил обиду.

– Оба варианта зашибись! Лучше не придумаешь.

– Иди-ка ты знаешь куда? Зря я не послушал Энджи. Ты – ничтожество.

Он исчез в толпе. Вероятно, пошел искать кого-нибудь не столь замороченного. А я остался в одиночестве с моими кроличьими ушками набекрень и ощущением полного провала. Итак, достижения сегодняшнего вечера: я успешно продемонстрировал поддержку человеку, которому она совершенно была не нужна, и наконец-то, окончательно и бесповоротно доказал, что никто в здравом уме не станет со мной встречаться. Я всего лишь замкнутый несдержанный параноик, который не способен на нормальное человеческое общение.

Я облокотился о барную стойку и уставился на происходящее в подвале, переполненном незнакомыми людьми, которым было намного веселее, чем мне. Особенно тем двоим, которые, возможно, именно сейчас рассуждали о том, как я ужасен. Мне виделось два варианта дальнейшего развития событий. Я мог проглотить обиду и поступить как взрослый человек: найти своих друзей и попытаться хорошо провести вечер. Или же – убежать домой, напиться в одиночестве, и тогда в длинном списке поступков, которые я безуспешно пытался забыть и притворяться, что их никогда не было, добавился бы еще один пункт.

Через две секунды я был уже на лестнице.

Через восемь – на улице.

Через девятнадцать – я споткнулся о свою собственную ногу и упал лицом в канаву.

Согласитесь, более достойного завершения вечера невозможно было себе представить. Это стало жемчужиной в моей кособокой короне наследного гамбургского принца вечеринок. Только бы все это не обернулось для меня впоследствии кошмаром.

Зря надеялся – еще как обернулось!

И кошмар этот начался с оповещений «Гугла», от которых телефон вибрировал так, что едва не свалился с прикроватной тумбочки. Конечно, за тем, что пишут о них в интернете, следят только мудаки, нарциссы и нарциссические мудаки, но на собственном горьком опыте я уже убедился, что лучше быть в курсе происходящего. Я промазал, и вибрирующий – ах, эти прекрасные технологии для жаждущих испытать более изощренные удовольствия! – телефон, сделав сальто, полетел на пол. Пошарив рукой, я наконец нащупал его с нерасторопностью подростка на первом свидании.

Смотреть на экран не хотелось. Но было понятно, что если я этого не сделаю, то снова увязну в липком страхе, смешанном с надеждой и неуверенностью, от которых внутри у меня все словно плавилось и превращалось в пюре. Ведь была вероятность, что все не так уж и страшно. Чаще всего моя паника оказывалась беспочвенной. Но случалось и обратное. Я прищурился, словно ребенок, который рискнул посмотреть одну из серий «Доктора Кто», прячась за подушками дивана, и прочитал уведомление.

Можно было выдохнуть. Ничего страшного не случилось. Хотя очевидно, что в идеальном мире фотографию, на которой я запечатлен валяющимся лицом в канаве, с кроличьими ушками на голове, рядом с клубом «Подвал» вряд ли стали бы публиковать на первой странице третьесортных сайтов о знаменитостях, начиная с Celebitchy и заканчивая Yeeeah. И уж в совершенно идеальном мире я не стал бы говорить «ничего страшного» про такое дно. Но моя жизнь давно уже превратилась в череду бесконечных неудач, поэтому я серьезным образом пересмотрел свои взгляды по поводу масштабов происходивших со мной катастроф. По крайней мере, на фото я был полностью одет и не пытался у кого-нибудь отсосать. Так что, да, это была полная победа.

Сегодняшний гвоздь в крышку гроба моей сетевой репутации явно вбивался под песенку «Яблоко от яблоньки», ведь Джон Флеминг тоже частенько попадал на первые полосы газет в совершенно идиотском виде. Да и заголовок «Скандальный сынок Плохого парня Джонни валяется на улице в пьяно-наркотическом бреду после секс-вечеринки» звучал точно лучше, чем: «Человек споткнулся и упал». Вздохнув, я выпустил из руки телефон, и он со стуком упал на пол. Оказывается, иметь знаменитого отца, который угробил свою карьеру со скоростью пробки, вылетающей из бутылки шампанского, еще не так страшно. Намного хуже, если твой некогда знаменитый папаша, будь он неладен, решает вернуться в строй.

Я только-только привык к тому, что меня постоянно сравнивали с моим безрассудным, склонным к саморазрушению отцом, которого я совсем не знал. Но теперь, когда он решил взяться за ум и по воскресеньям изо всех сил играл роль умудренного жизнью наставника на канале Ай-ти-ви, это сравнение с моим безрассудным, склонным к саморазрушению отцом, которого я никогда не знал, было уже не в мою пользу. И я оказался не готов к такому дерьму. Наверное, мне не стоило читать все эти дурацкие комментарии, но взгляд невольно упал на сообщение от пользователя с ником «нутаквот69», который активно предлагал снять реалити-шоу, где Джон Флеминг попытается наставить на путь истинный своего сынка-наркомана. А некая «ещеоднаджиллизпекхама» заявила, что готова смотреть такое шоу день и ночь.

Я понимал, что, по большому счету, все это было полной чушью. Интернет теперь с нами навсегда, мы никуда от него не денемся, но завтра или послезавтра эта статья переползет на вторую полосу или как там называется аналог второй полосы у электронной прессы? И совсем скоро про меня забудут до тех пор, пока у кого-нибудь опять не возникнет желания вспомнить про Джона Флеминга. Но все равно на душе у меня было паршиво, и чем дольше я валялся в кровати, тем отвратнее себя чувствовал.

Я попытался утешить себя тем, что, по крайней мере, Кэм не включил меня в какую-нибудь подборку вроде «Двенадцать придурков, с которыми не стоит знакомиться в ночных клубах». Но это было слабое, я бы даже сказал, никудышное утешение. По правде говоря, я никогда не умел утешать себя. Заниматься самобичеванием – это да. Ненавидеть себя – всегда пожалуйста, хоть во сне. Именно поэтому у меня – двадцативосьмилетнего мужика – возникла острая необходимость срочно позвонить матери, потому что мне было ужасно грустно.

Ведь помимо знаменитого отца у меня еще была мать – тоже довольно известная личность. При желании можно почитать о ней в «Википедии», а если коротко – в восьмидесятые она была почти точной копией Адель, только с более пышной шевелюрой и с французско-ирландскими корнями. И пока группа Bros ждала, когда к ним придет слава, а Клифф Ричард заполнял рождественские эфиры песней «Омела и вино», мама с папой переживали бурный роман, где было место и любви, и ненависти и за время которого они успели выпустить в свет два совместных альбома, один сольный и меня.