Звезда Запада - Андрей Мартьянов

Для того чтобы описать все приключения отца Целестина в период с 824 по 842 год, потребовалось бы несколько томов, но не об этом сейчас речь. Достаточно сказать, что за восемнадцать лет он успел побывать во всех странах Средиземноморья, в Византии, Скифии, Багдаде, Индии и Аравии. Возвращаясь из Персии, он пережил немало неприятных минут, удирая задрав рясу от страшных чернокожих троглодитов. Но видимо, ангелы-хранители никогда не оставляли монаха, и он за полгода благополучно (в одиночку!) добрался до Нила, а оттуда вниз по реке до Александрии. Долгое и тягостное путешествие, правда, сказалось в виде существенной потери в весе, ибо питаться приходилось такими тварями, на которых и смотреть-то страшно, не то что есть…

Как бы то ни было, отец Целестин из Александрии смог морем попасть в Константинополь, где быстро наверстал упущенное, разжившись некоторой суммой денег у императорского хрониста, красочно (не без художественных преувеличений — так ведь красивее!) описав тому свои удивительные приключения, добавив к ним немало из разных историй и россказней, слышанных по пути. Размеры вознаграждения за сей «труд» были таковы, что монах смог позволить себе не только сызнова приобрести округлые формы, но и постричь волосы, сбрить бороду и выстричь на макушке тонзуру, к наличию которой отец Целестин относился весьма ревностно. Ну и само собой, он купил себе новую белоснежную рясу, наконец-то сбросив те позорящие монашеский чин лохмотья, что облегали его тело доныне, внушая прочим мысли о том, что этот тип, пожалуй, смахивает на беглого раба.

За минувшие годы его рука не только не отвыкла держать перо, кисть и долото, но освоила ещё один полезный инструмент — меч, ибо отец Целестин был твёрдо убеждён в том, что многие известные святые поступили несколько опрометчиво, позволив язычникам расправиться с собой, не оказав никакого сопротивления. Ну да, конечно, язычников можно простить, «ибо не ведают они, что творят», но иногда следует поставить зарвавшегося варвара на место и с помощью добротной стали.

Раз вечером, в одном из трактиров на окраине Константинополя, монах, изряднейше выкушав доброго белого вина, привезённого с Кипра, пришёл в блаженное состояние и, насколько сие было возможно, трезво рассудил, что хватит мотаться по белу свету. На счету тысячи лиг, пройденных пешком или проплытых на кораблях, десятки обращённых в Истинную Веру дикарей, куча приключений, сделавших бы честь даже знаменитому Одиссею, о котором отец Целестин много читал ещё в юности, в монастыре святого Элеутерия…

Ах, родное аббатство! Где-то сейчас твои белые стены и чудесные кипарисы, дающие тень в жаркий полдень? У отца Целестина слезы навернулись на глаза. Где прохладная, уютная келья? Где, в конце концов, огромные подвалы с созревающим сладким вином? Монах саданул мощным кулаком по столу, да так, что обернулись сидевшие по соседству византийские купцы, чьи пальцы были унизаны бриллиантовыми кольцами. «Где, где! — пронеслась мысль. — Конечно, всё это в Италии! И надо возвращаться туда. Там мой дом, там меня наверняка ещё не забыли. Семнадцать лет для тихой жизни обители не такой уж большой срок. Может, и отец Либерий ещё жив…»

Сказано — сделано.

Проспавшись на широкой лавке в том же кабаке, отец Целестин с первыми лучами солнца кинулся в порт со всей возможною для своего мощного телосложения поспешностью. Довольно он пожил в дивном граде Константина, зарабатывая на жизнь рассказами о приключениях в богатых домах и перепиской старинных манускриптов! Всё, что ему нужно, — с собой, в мешке: запасная ряса, кусок хлеба и вяленого мяса да объёмистая фляга с вином. Да, ещё сохранённый за все эти годы серебряный крест на груди, мешочек с целебными травами и кинжал за пазухой. Что ещё нужно человеку? Только покойный чертог, ожидающий отца Целестина в родной Италии.

Всласть поторговавшись с капитаном сицилийской галеры и призвав на голову этого самого скупердяя капитана всех демонов ада с самим дьяволом во главе, отец Целестин обеспечил себе место и пропитание (свои запасы надо беречь!) до самой Италии, заплатив втрое меньше против расчётов капитана. К полудню они были далеко в море, а давно привыкший к таким путешествиям монах лежал в тенёчке под парусом и бурчал себе под нос что-то о том, что в нынешние времена очень уж вздорожали сии путешествия по сравнению с тем, что было лет десять назад, а также о том, что среди смертных грехов у капитанов судов самыми страшными являются жадность и скупость. Впрочем, отобедав, отец Целестин уже был готов отпустить эти грехи всем и каждому, не исключая самого себя.

А на следующее утро на мирное купеческое судно свалилась беда. Какой бес притащил в воды Эгейского моря проклятых викингов, доподлинно выявить не удалось, но совершенно точно, что сей бес был одним из самых злющих во всей свите Люцифера. Змееподобный дракар норманнов появился из туманной дымки на траверзе острова Лемнос, и на галере поднялась паника. Воинов на купеческом корабле было негусто, и отбить банду северных пиратов не представлялось возможным. Абордаж прошёл стремительно, мечи звенели всего несколько минут, почти все мужчины были перебиты, а отец Целестин, забившийся в самый тёмный угол трюма, возносил молитвы всему сонму святых, прося их об одном: пусть меня не найдут! Но похоже, святые заступники были заняты в этот момент другими неотложными делами, и ни один из них не снизошёл до смиренной просьбы простого монаха.

Свет загородила чья-то мощная фигура, шаги были уже совсем близко, и вот в маленький закуток, где сидел перепуганный насмерть отец Целестин, сунулась бородатая харя.

— Здравствуйте… — пискнул монах, пытаясь быть вежливым.

— Вём ер ди?[2]— прогудел густой бас.

— Я святой монах, никому не желающий зла, — лепетал бедолага, прекрасно понимая, что теперь его не спасёт даже личное заступничество Девы Марии и рассчитывать можно только на себя.

— Йей форштор дем ике. Йей ер норкшер! Кем![3]— бесстрастно ответил незнакомец, и могучая рука выволокла отца Целестина из его норы. Пока бородатый разбойник тащил его на палубу (скрывать нечего, работёнка тяжёлая даже для такого здоровяка), монах соображал, что странное наречие ему вроде знакомо, ибо в монастыре св. Элеутерия один из святых отцов некогда побывал с миссией на севере, а по возвращении обучил молодого Целестина тамошнему языку. Память монаха любезно снабдила его достаточным количеством слов для общения.

Если бы не многолетняя закалка в опасных путешествиях и природный талант к врачеванию, то святой отец свалился бы в обморок, ибо палуба галеры была завалена мёртвыми телами, сандалии липли к обильно политым кровью доскам, а кое-где ещё стонали раненые. Большинство норвежцев, не обращая никакого внимания на весь этот кошмар, споро перетаскивали добро с купеческого судна на свой дракар.

У мачты «купца» стоял высокий человек, совсем не похожий на викинга, — темноволосый, чернобородый, с серыми большими глазами. Именно к нему, грубо подталкиваемый в спину своим новым знакомым, и был направлен отец Целестин.