Саммерленд, или Летомир - Майкл Чабон

— Тор, — сказал мистер Олафсон, — я ведь просил тебя не перебивать меня своими смехотворными бездоказательными заявлениями!

На прошлой игре Тор отвлекал всех своей теорией насчет того, что прямо под Зубом расположен действующий подземный вулкан — потому-то здесь летом и сухо. Он утверждал, что способен улавливать сейсмические колебания своими «сенсорами». Его трепотня о том, что на днях «эта штука рванет и разнесет весь квадрант на атомы», раздражала мистера Олафсона почти так же, как плохая игра Этана.

— Можешь ты чем-то доказать свои слова, Тор? — настаивал мистер Олафсон. — Можешь представить, например, меня на листке бумаги?

Тор поморгал. Он стоял прямо позади Дженнифер Т., которая была единственным человеком в команде, а может, и на всем острове, относившимся к нему как к более-менее нормальному человеку. Она даже бывала у него дома, где, по слухам, чудовищно толстая миссис Уигнатт живет в прозрачной пластиковой палатке и дышит воздухом из баллона. По ее словам, никакой палатки и никакой матери-великанши там не было и в помине.

— Это правда, — сказал наконец Дубль-3. Он всегда упорствовал в своих убеждениях, как, по мнению Этана, и полагалось искусственному гуманоиду — они ведь все запрограммированы. Этан дружил с Тором больше всех после Дженнифер Т., но никогда не относился к нему, как к более-менее нормальному человеку — ему было ясно, что Тор ненормальный.

— Ты принес нам какие-то таблицы или графики, Тор? — нажимал мистер Олафсон, явно решивший побить Тора его же оружием. — Есть у тебя доказательства или нет?

Тор, помедлив немного, потряс головой.

— Тогда я попрошу тебя занимать свой процессор исключительно вычислениями, касающимися мячей и бит.

— Да, сэр.

— Итак. — Мистер Олафсон взглянул через поле на команду «Энджелс». Их тренер, мистер Гэнс, раздавал каждому из своих игроков по паре браслетов. Цвета «Энджелс» — красный и синий, и браслеты были такие же. Игроки «Энджелс» говорили, что получают браслеты за то, что победили во всех семи матчах сезона. На каждом браслетике был изображен Родриго Буэндиа, великий бомбардир взрослых «Энджелс» из Анахейма. — Вот чего я жду от вас сегодня. Я хочу, чтобы вы сосредоточились…

— Пап!

— Помолчи, Кайл. В сегодняшней игре следует сосредоточиться на…

— Пап!

— Кайл, если ты не уймешься…

— Мы просто хотели узнать кое-что. — Денни Дежарден и Такер Корр, стоящие по бокам от Кайла, посмотрели на Этана, и он замер. Он чувствовал, какой вопрос за этим последует, — чувствовал, как дверцу западни, открывшуюся у него в животе.

— Хорошо, Кайл. В чем дело?

— Фельд сегодня будет играть?

Мистер Олафсон не мог больше оттягивать этот момент. Его грустный взгляд заколебался, совершил оборот и, чуть ли не щелкнув, состыковался с Этаном. Тренер провел языком по губам. Этан чувствовал, что все ребята в команде ждут, и надеялся, молятся про себя, чтобы его, Этана, оставили на скамейке. Хуже того, он сам молился от всей души, чтобы мистер Олафсон сказал: «Да нет, Этану сегодня, пожалуй, лучше посидеть в запасе». Этан ненавидел себя за то, что надеялся на это. Он бросил взгляд на места для зрителей, где вместе с другими родителями сидел его отец в майке «Рустерс» размера XXL. Мистер Фельд, заметив, что сын смотрит на него, поднял кулак: давай, мол, сделай их, и улыбнулся жуткой, широкой, полной надежды улыбкой. Этан отвернулся.

— Советую тебе помолчать, Кайл Олафсон, — сказал тренер. — Пока сам не уселся на скамейку.

Игроки «Энджелс» вышли на поле. Их соперники, члены команды «Рустерс», соединили руки пирамидкой, а потом разом крикнули: «Разбей!» Так они делали перед каждой игрой — Этан понятия не имел, для чего. Он полагал, что все остальные знают, но стеснялся спросить. На первую тренировку он опоздал — может, как раз тогда об этом и говорили.

Все игроки «Рустерс» сели, кроме Дженнифер Т., которая отбивала первой, и Криса Лангенфельтера, следующего по порядку. Этан примостился на самом краешке, держа бейсболку на коленях, и стал ждать, как решится его судьба.

С его трусливой, постыдной точки зрения игра началась хорошо: они не сумели заработать очко, хотя Дженнифер Т. открыла игру великолепным двойным хитом, который улетел через голову шорт-стопа на левую половину поля. Игроки «Энджелс» во второй половине первого иннинга заработали сразу два рана, и Этан немного расслабился, зная, что мистер Олафсон при таком раскладе ни за что не рискнет вводить его в игру. Он откинулся назад, заложил руки за голову и стал смотреть в голубое саммерлендское небо. Над всем прочим Клэм-Айлендом небо, как всегда в летние месяцы, было скорее серым, чем голубым, — жемчужно-серым, точно солнце завязали тонким бинтом. Но здесь, на Саммерленде, небо окрашивала густая, почти ультрамариновая синева, а пахло здесь сохнущими водорослями и зеленовато-серой морской водой, окружающей Зуб с трех сторон. Этан прикрыл глаза, подставив лицо теплому солнцу. Пожалуй, бейсбол — это такой вид спорта, которым лучше всего наслаждаться со скамейки.

— Ты бы приготовился, парень, — сказал вдруг кто-то позади него. — Скоро придет и твоя очередь.

Этан оглянулся. За низкой проволочной сеткой, отделяющей поле от зрителей, стоял маленький темнокожий человек с ярко-зелеными глазами, стянутыми хвостом седыми волосами и большим умным носом. Цвет его кожи напоминал хорошо смазанную бейсбольную рукавицу. Откровенное безразличие Этана к игре вызывало у него, судя по выражению лица, легкую насмешку и легкое раздражение, но совсем его не удивляло. Это позволяло предположить, что он неплохо знает Этана Фельда.

— Не знаешь, что это за тип? — вполголоса спросил Этан у Тора.

— Ответ отрицательный.

— Он на меня смотрит.

— Похоже, он действительно наблюдает за тобой, капитан.

— Извините, сэр, — сказал Этан старичку с конским хвостом, — что вы сказали?

— Я просто заметил, молодой человек, что ты окажешься в игре быстрее, чем тебе кажется.

Этан решил, что старикан шутит — или думает, что шутит. Неофициальное исследование, проведенное Этаном, показало, что семьдесят три процента всего, что говорят ему взрослые в течение дня, является, с их точки зрения, шутками. Но тон, которым говорил старичок, чем-то обеспокоил Этана — поэтому он прибег к своей обычной стратегии относительно взрослого юмора и сделал вид, что не расслышал.

В первой половине четвертого иннинга Дженнифер Т. снова вышла отбивать. Тонкую светлую биту она несла на плече, как удочку. Став на площадку дома, она уставилась на свои башмаки. Сразу было видно, что человек относится к задаче вдумчиво. Дженнифер Т. одна во всей команде, а может, и на всем Клэм-Айленде, любила бейсбол по-настоящему. Любила яркие мазки травы на штанинах и звон, который производит бита, когда бьет по мячу. Она умела отбивать вполсилы и в полную силу, умела обратить простой базовый хит в тройной, а тройной — в хоум-ран внутри поля. Она никогда не хвастала своим умением, никогда не выставлялась перед другими игроками, но при этом требовала, чтобы ее называли Дженнифер Т., а не просто Дженнифер или, хуже того, Дженни.