Спасти Осень - Галина Мишарина

Они шагнули ко мне, и я всё-таки решилась, ранула прочь, уверенная в своих силах. Я всегда быстро бегала, но тут меня взяли хитростью: двое разбежались в стороны, а третий согнал с тропы в рощу густорастущих вязов. Я могла бы пролезть меж ними, но там уже ждали двое злодеев, и оставалось последнее – вопить и хвататься за оружие. Визжать я, оказывается, умела пронзительно и противно, а кинжал смогла выхватить до того, как гады сомкнули кольцо. Плохо, что крики были бесполезны, и оружие вскоре оказалось в руках у одного из нападавших.

– На помощь!

Меня схватили за плечо, повалив на холодную и мокрую землю.

– Надо было соглашаться по-хорошему, – процедил тот, что был выше остальных.

– Но ей всё равно понравится! – гадливо рассмеялся второй.

– Мы обещаем.

Они стали рвать моё платье, и, хотя сражалась я отчаянно, против трёх таких тварей выстоять было невозможно. Я смогла укусить одного, ударила коленом другого… И получила в ответ, чувствуя, как треснула губа. Последней связной мыслью было, что меня после забав утопят в ближайшем пруду.

И вдруг стало темно и тихо, будто с неба пропали все светила. Мне показалось, что деревья начали склоняться над нами, словно живые, и мужики не сразу, но отреагировали на странный шум за их спинами.

– Отпустите её, – сказал знакомый голос. – Немедленно.

Откуда он взялся здесь? Маг стоял, чуть ссутулившись, и нечто тёмное вздрагивало у него за спиной. Крылья? Плащ? Хотя скорее огромная тень, по силуэту совсем не похожая на человеческую… У меня мороз пошёл по коже от того, как  горел во тьме прежде чёрный глаз колдуна. Насильники все разом поднялись, но попыток напасть на мага не делали. Они просто глядели на него, словно завороженные, и молчали. А потом мужчина закрыл больной глаз повязкой, и негодяи будто очнулись.

– Гляди-ка, защитничек нашёлся!

– Женишок!

– Дохловатый какой-то.

– Да он из себя волшебника строит!

Инстинкты предупреждали меня, что нужно спрятаться, но куда я могла убежать? Даже между ног колдуна не проползёшь, да и не стала бы я касаться той тьмы, что всё ещё дрожала за его спиной. А вот насильники не ощутили ничего странного, и радостно полезли на мага одновременно. Один размахивал отнятым у меня кинжалом, другой откуда-то достал дубину. Третий просто мерзко ухмылялся. Представлял, должно быть, как ловко разберётся с магом и продолжит со мной «развлекаться».

Я успела увидеть, как колдун стремительно и гибко зашёл за спину высокого, схватил его за руку – и вывернул запястье до хруста… Большего мне знать было не нужно. Наверное, я просто струсила. Отползла, прижимаясь к деревьям, и, помнить не помня о том, что могла бы найти между стволами лазейку, закрыла уши руками и спрятала лицо в коленях. Если он их покалечит – это будет справедливо, вот только мне не станет легче жить.

Я вдруг поняла одну простую вещь, которую прежде осознавала смутно: человек, у которого нет близких и друзей, ничем не защищён от пакостей судьбы. Даже если он сильный, смелый и талантливый. Даже если он волшебник или маг, или сам правитель. У любого, кто считал себя живым, должен был быть кто-то, кто ему дорог, и кому дорог он. Пусть один-единственный человек на всём белом свете, кто найдёт для тебя доброе слово, согреет, утешит. Или просто будет рядом, если тебе плохо.

Но если ты одинок настолько, что не доверяешь никому, что не можешь допустить даже надежд, когда ты страдание принимаешь как должное – это последнее, смертельное одиночество. И я знала, что если не умру сегодня от рук этих мужчин, вскоре непременно найдутся другие, которые растопчут мою усталую слабость, словно слепого птенца.

Я вздрогнула, когда колдун коснулся моей макушки.

– Ты цела?

У меня дрожали губы. Теперь вокруг снова было сумеречно, и я молча смотрела на мужчину, ожидая его приговора. Было без разницы, что стало с гадами, и почему было не слышно их стонов. Убил – туда им и дорога. У меня не осталось ни жалости, ни стыда.

– Ты слышишь меня? – нахмурился он. Длинные пальцы легли мне на плечи и мягко сжались. – Розана!

Я опустила глаза и уставилась на свои исцарапанные бёдра. Мной овладела какая-то тупая, дрожащая боль. Пытаясь справиться с ней, я тихо застонала, и стон перешёл в несуразное, страдальческое гудение.

– Всё, всё, – сказал маг, кутая меня в свой плащ и неуклюже гладя по голове. – Пойдём.

Я не могла думать. Я ничего не хотела. Было всё равно, что он со мной сделает. Мужчина поднял меня на руки, и я, уткнувшись в его волосы, продолжила тихо выть. Перед глазами вставали руки, похожие на лапы, и лица со свиными рылами и длинными клыками. Одно и то же, раз за разом. Я всё ещё чувствовала на себе грубые, поспешные прикосновения, я по-прежнему была в плену, и никак не могла вырваться.

Меня мутило. Я то бесслёзно плакала, то принималась гудеть, дрожа, словно в лихорадке. Даже не заметила, как мы добрались до дома, и мужчина усадил меня на постель, где всего сутки назад я должна была делать ему массаж.

– Можно мне осмотреть тебя? – спросил он, наклоняясь к моему лицу. – Я не причиню вреда. Розана, ты слушаешь? Кивни, если не можешь говорить.

Я кивнула, не мигая глядя на мага, который быстро разделся и достал какой-то сундучок.

– Я дам тебе успокаивающее зелье, и ты уснёшь. Ничего не бойся, здесь ты в безопасности. – Он откашлялся, хмуро на меня глядя. – Это от потрясения. Когда отдохнёшь, мы сможем нормально поговорить.

Я равнодушно смотрела, как он снимает с меня корсет и платье. Было уже неважно, чем это раздевание может обернуться. Да и вряд ли нормальный мужчина пожелал бы такую селёдку, как я… Только и привлекла каких-то подонков, которым что тощая, что жирная – без разницы.

– Не то что хрупкая, – бормотал между тем мужчина, – вовсе прозрачная. Ты вообще-то ешь или как? Глупый вопрос, – нахмурился он. – Прости. Не бойся, я только эти царапины помажу… Я тебя не обижу.

Он коснулся моих волос и вдруг усмехнулся, отчего у меня внутри что-то встрепенулось.

– Зачем волосы-то остригла?

– Завшивела, – тихим хрипом отозвалась я. Ждала – отдёрнет руку, но мужчина лишь погладил меня по макушке, как малыша.

– Бывает. Я вот тоже однажды этих друзей подхватил. Ты давай-ка выпей это.

Я послушно осушила безвкусное зелье, и тотчас тело стало тяжелым и пухлым. Мужчина сам уложил меня, укутав по самый нос, и кивнул на дверь:

– Я буду работать. Вряд ли ты проснёшься, но, если что, не бойся, я рядом.

Он хотел уже уйти, но я, едва ворочая языком, нашла в себе силы спросить о важном:

– Как тебя зовут?

– Ракх, – усмехнулся он. – Спи спокойно, Роза-Анна.

Мне не хотелось не то что вставать – даже шевелиться. Всё тело ломило, голова раскалывалась, и горло стало каменным. Я хрипло выдохнула и зажмурилась от яркого света.