Блуждающие тени - Евгений Щепетнов

– Ну что ты кричишь, что кричишь? – нервно оглянулась мать, проверяя, не слышал ли кто-нибудь моих крамольных слов. – Тебе что, трудно, что ли? Ну сходи, ради моего спокойствия сходи! Я же не так много прошу у тебя! – И она тихонько заплакала, прижимая к глазам платок.

Я выругался про себя: вот черт! Придется идти! Сколько раз хотел уехать куда-нибудь от этой материнской опеки, да жалко ее – как будет без меня, пропадет одна.

Угрюмо кивнув, я обреченно проследовал за матерью к белой двери с табличкой «Психиатр» и номером «13» вверху.

Забавное совпадение, подумалось мне, забудь надежду всяк сюда входящий! Толкнув дверь, я решительно вошел в кабинет:

– Здравствуйте. Вы Лев Филиппович? Меня направил к вам хирург.

– Да-да! – высунулась из-за моей спины мать. – Мы от Симоновича, он нас направил! Вы нас примете, доктор?

– Вас? – с усмешкой спросил психиатр и посмотрел на нас поверх очков, сидящих на самом кончике носа. – А вы что, тоже на прием? Или только этот молодой человек? Если только он – выйдите из кабинета и закройте дверь. А вы, юноша, присаживайтесь и рассказывайте.

Мать поспешно скрылась за дверью, я же посмотрел на сидящего за столом мужчину, больше похожего на грузчика, чем на психиатра, своими мощными плечами, пышными соломенными усами под красным носом и крупными руками.

Ему было лет шестьдесят – впрочем, может, и больше, я никогда не умел определять возраст людей, как-то не задумывался над этим. Научусь когда-нибудь. Меня не оставляло раздражение – от этого посещения врачей, на мать, на свою жизнь, которая преподнесла мне странный сюрприз. Я был настроен еще агрессивнее, чем у хирурга.

Усевшись напротив стола, я демонстративно независимо положил ногу на ногу и уткнулся глазами в руки врача, покрытые вздутыми венами, – что-то он совсем не похож на психиатра, может, самозванец какой-нибудь, диплом купил?

Чем больше я накручивал себя, тем веселее становился врач – почему-то я чувствовал это, и после продолжительного молчания он сказал:

– Достала, да? Знакомое чувство… я тоже когда-то был под гнетом материнской любви, пока не сходил в армию. Там научили, как выживать… Ты в армии еще не был?

– И не буду, – буркнул я угрюмо. – У нас военная кафедра была в университете. И вообще, тратить год-два жизни на дебильную муштру может только идиот! Что, вызнаете – нет ли у меня психической статьи? Нет, заверяю вас. Поход в больницу – затея моей матери, ни малейшего смысла в нем не вижу!

– Да без проблем! Просто поговорите со мной, и все – чтобы успокоить вашу маму… Вы же не хотите причинить ей боль? Она расстроится, если вы сейчас уйдете. Может, расплачется – я же вижу, что она уже плакала, вы же приличный молодой человек, сразу видно, любите свою маму. Ответьте на мои вопросы и идите себе домой! Ну что, поговорим?

– Поговорим. Задавайте ваши вопросы. Только если они мне не понравятся – я отвечать не буду!

– Договорились! Я же не гестапо, чтобы вас пытать! Начнем с малого: вы работаете где-то?

Неожиданно для себя я выложил ему все про свою жизнь – он ловко подталкивал меня наводящими вопросами, спрашивал о каких-то, с моей точки зрения, несущественных деталях, и в конце концов оказалось, что я рассказал ему все до того момента, как и почему оказался сегодня в больнице.

Насторожившись, я ждал, что психиатр будет выпытывать какие-то подробности моей половой жизни или еще что-то такое же интимное, но ничего подобного не произошло, и я расслабился.

– Да-да, среднестатистический молодой человек, не курите, не пьете, вот только тут доктор Симонович пишет: «Галлюцинации, возможно, на почве алкогольно-наркотического отравления…» Это как? Вы сказали, что не выпиваете и не употребляете, а откуда такие галлюцинации взялись? Вы чего-нибудь этакое на работе ели-пили? Ну например – съели что-то из магазина «Магнит», и вас пронесло, или же глюки пошли, нет? Бывает же – попало что-то в консервы или в салат, и человек страдает. Не думали над этим? Нет? Не могли бы описать свои видения?

– Видения? Хорошо, слушайте, – усмехнулся я. – Весь мир, все пространство пронизано нитями – тонкими и толстыми. Они идут в разных направлениях, пучками и отдельно, и тянутся к неким сгусткам, похожим на слизняков, сидящих на людях. Они сидят на разных участках тела и пульсируют, пульсируют, пульсируют – как будто что-то перекачивают.

– Красиво! – восхитился врач. – А какого цвета ваши… хм… мешки?

– Разного – любых оттенков. От серого и черного до красного и синего. Размеры тоже разные – от маленьких, с грецкий орех, до огромных, метр в диаметре.

– И что, они на всех людях? И на мне тоже? На вас?

– На мне нет. На вас? – Я посмотрел на доктора внимательно, привстав, окинул взглядом с головы до ног. – Нет, на вас я бы нить, тянущуюся к вашему «слизняку», видел. Они не на всех людях, примерно процентах на двадцати, но в больнице таких гораздо больше – процентов девяносто. Ну вот так вот…

– Интересно, очень интересно! Вы так подробно их описываете. Знаете, что я вам скажу… Не могли бы вы встретиться с одним человеком – это мой университетский товарищ, он тоже психиатр, он в соседнем корпусе находится – в стационаре. Можно, я его приглашу, и вы ему расскажете о своих видениях? Подождите минут двадцать, ладно? Посидите в коридорчике. Мне бы хотелось с ним проконсультироваться – больно уж случай интересный!

– Посижу, если не долго… почему нет.

– Нет-нет, очень быстро – сейчас я с ним созвонюсь, и он прибежит. Идите посидите пока в коридоре.

Врач, ласково улыбаясь, выставил меня из кабинета, и я опустился на кушетку, где, нервно ожидая меня, сидела мать.

Она, с испугом заглядывая мне в глаза, спросила:

– Ну что, что доктор сказал? Можно как-то это вылечить?

– А чего это-то? – ощетинился я. – Что я тебе, психопат, что ли? Оставь эти дурацкие предположения! Я нормальнее вас с доктором, вместе взятых!

– Ладно, ладно, успокойся! Так что доктор сказал?

– Доктор позвал своего друга, типа консилиум – будут разглядывать меня, как зверушку. Довольна? Мам, ты иногда просто невозможна! Так и хочешь загнать меня в дурдом!

Мы препирались уже минут пятнадцать, когда в коридоре показался пожилой толстенький человечек-колобок, в распахнутом, развевающемся халате, стремительно направляющийся в нашу сторону. Предположив, что это и есть искомый психиатр, друг здешнего психиатра, я встал с места и стал прохаживаться возле кадки с фикусом, ожидая когда меня позовут. «Колобок» исчез за дверью кабинета номер тринадцать, и через пару минут оттуда выглянул Лев Филиппович:

– Зайдите, молодой человек.

Мое сердце слегка сжалось – не нравилась мне вся эта суета вокруг меня, и, приготовившись к самому худшему, я шагнул за порог. Мне и правда закралась мысль – может, действительно что-то случилось с моим мозгом и я вижу то, чего не существует? Я знал по триллерам, что в принципе человека можно убедить в чем угодно, если воздействовать на него нужным образом, а уж если с помощью специальных лекарств… У меня просто мороз по коже прошел.