Волшебный вкус любви - Ната Лакомка
Шрифт:
Интервал:
— Номер пять — Пугач Матвей, чистка овощей и фруктов.
— Ясно!
— Номер шесть… — Елена на мгновение замолчала. — Номер шесть — Суханова Ирина. Шеф написал, чтобы вас звали не по номеру.
— А как? — голубоглазая куколка удивленно захлопала ресницами.
— Здесь написано — Дюймовочка. Разделка рыбы.
Мне показалось, Елена с трудом сдержала усмешку.
Ирина, которая отныне превращалась в Дюймовочку, посмотрела на меня. Глаза у нее были огромными от изумления, я в ответ сочувственно пожала плечами. Оказывается, Богосавец — шутник еще тот. Но Дюймовочка — Ирине это прозвище шло бесподобно. Она и в самом деле была крохотная, хрупкая, из-под косынки на висок выбился белокурый локон, и если я не ошибалась — белокурость была природная, а не из тюбика с краской.
— Номер семь, — зачитала Елена, завершая список, — Иванова Дарья. Мытье посуды.
— Ясно, — кивнула я, испытав огромное разочарование.
Мыть посуду! И это после того, как мои блюда похвалили?
— Вопросы есть? — спросила Елена, убирая список.
— Есть, — я подняла руку. — А разве мы не будем готовить?
— Сначала надо заслужить право взять в руки кухонный нож, — Елена скрестила на груди руки и воинственно вскинула подбородок. — Если кто-то недоволен, мы никого не держим. Но обратно не принимаем. Запомните, что не бывает ненужной работы. От того, как будет почищен картофель, лук, разделано мясо или порезана на стейки рыба, будет зависеть вкус блюда. В «Белой рубашке» неумех и недотеп отсеивают на предварительном отборе. Считайте, что он начался. Проходим на кухню, не толпимся, занимаем свои рабочие места.
Стажеры потянулись в кухню, а я задержалась.
— Спасибо за рубашку, — поблагодарила я Елену. — Постираю и завтра отдам.
— Не торопись, — щедро разрешила она. — И лучше прикупи штук пять рубашек. Лишним не будет. Если пройдешь стажировку, получишь фирменные рубашки — семь штук, по одной на каждый день. Но в моем шкафчике всегда висят четыре, — она подмигнула.
Я закивала, обрадованная ее поддержкой, и прозевала, когда стажеры отступили к стене, давая дорогу Богосавецу. Я заметила шефа, только когда повернулась и уперлась носом ему в грудь. Медленно подняв голову, я обнаружила, что он смотрит на меня с высоты своего двухметрового роста, и взгляд не предвещал ничего хорошего. Совсем некстати посетила мысль: с таким ростом ему надо было идти не в футбол, а в баскетбол.
— Знаете, что главное на кухне? — спросил Богосавец таким тоном, что я подавила желание сразу же сунуть голову под тесак.
— Наверное, хорошо готовить, — ответила я и кашлянула, потому что голос подвел.
— Самое главное — не путаться под ногами у других, — сказал шеф. — Кухня — опасное место. Вы можете пораниться сами и поранить других. Впредь постарайтесь быть внимательнее, Номер Семь. Разини моему ресторану не нужны.
— Извините, — я отступила, давая ему дорогу и ощущая легкое головокружение от запаха крахмальной свежести, исходившего от него.
Богосавец прошел мимо, и мы все замерли, глядя ему вслед. Потом стажеры выдохнули и двинулись в кухню, а я всё не могла отвести от шефа глаз. Он легко взбежал по лестнице, на верхней ступеньке мелькнули его начищенные до зеркального блеска черные ботинки — и только тогда вернулась с небес на землю. Рядом со мной стояла лишь Елена и уже не скрывала улыбки.
— Что, не похож на принца кулинарии, которого ты видела по телевизору?
— Совсем, — ответила я и поспешила поправиться: — То есть — не совсем.
— На самом деле, он веселый и добрый. Но не в том, что касается работы. Работа — его жизнь, кухня — его фетиш. И как любой жрец богини Кулины он требует ото всех поклонения и служения в святая святых.
Я посмотрела удивленно, и Елена рассмеялась.
— Не обращай внимания, — сказала она добродушно. — Мы все тут немного сумасшедшие, привыкай.
— Меня этим не удивить, — отмахнулась я, — видела бы ты моих прежних коллег…
— О! Правда, что Лёлик нашел тебя в какой-то забегаловке?
— Правда, — смущенно признала я. — Я чуть в обморок не упала, когда какой-то дядька сказал, что я могу пройти стажировку у Богосавеца. Алексей Аркадьевич решил, что у меня есть потенциал. Я приготовила говядину в слоеном тесте по рецепту Богосавеца, Алексей Аркадьевич попробовал и впечатлился.
— Удивительно, с чего это он стал обедать по забегаловкам, — сказала Елена словно самой себе, а потом поправилась: — То есть дешевым кафе. Без обид. Обычно Лёлик очень щепетилен в этом плане, — и пояснила, таинственно понизив голос: — Мы за глаза зовем его Лёликом, но в глаза — ни-ни. Все очень официально.
— Без обид, — ответила я, — там и в самом деле забегаловка. Мы обслуживаем за день около двухсот человек, из них сто пятьдесят — в обеденный перерыв. Только успевай поворачиваться.
— Этот опыт тебе пригодится, — заверила меня Елена. — Когда будешь мыть посуду и натирать ножи и вилки. Идем, я совсем с тобой заболталась, — и она быстрым шагом направилась в кухню.
— Но я умею готовить, — запротестовала я. — И умею разделывать мясо и рыбу.
— Подожди хвастаться, — бросила она через плечо.
В кухне уже полным ходом шла работа. Мы, стажеры, сбились в кучу, пока Елена представляла нам персонал: су-шеф Милан Бранкович, главный помощник Богосавеца, первый ротиссёр Ян Гудель, а по совместительству мастер гриля и фритюра, пуассонье — мастер по рыбе Йован Дуляй, смуглый ворчун Петар Костич — овощной мастер, готовящий салаты, закуски и гарниры, Сречко Любурич — повар выпечки и десертов, и повар первых блюд — Ринат Мигаязов. В большинстве своем повара были сербы, и переговариваться между собой предпочитали на своем языке, а не на русском.
— Надо привыкнуть, — сказала Елена, наблюдая за нами. — Русский знают все, но в запале чаще всего переходишь на родной язык. Повара не могут менять своих привычек, так что вам придется подстроиться под них. Приводите себя в порядок и занимайте рабочие места.
Мы вымыли руки, потуже завязали платки и банданы, и приступили к первому дню работы в элитном ресторане.
Оказалось, что наша работа была совсем не узкой направленности. Те, кто резал мясо, таскали еще и ящики с продуктами, а мы с Вероникой, хотя нам полагалось стоять у мойки, носились по кухне, как девочки с пропеллерами — надо было собрать грязную посуду, ухитрившись не налететь на поваров, не попасть под нож, горелку или рукой в кастрюльку с соусом, не подвернуться никому под ноги, протереть плиты и столы.
Почти сразу же я поняла, как мне повезло, что Богосавец не поставил меня на разделку мяса или рыбы. В кафе, где я работала прежде, не разделывали каре ягненка и палтуса.
Пока не началась запарка, я краем глаза поглядывала, как Стас Поклевский с хирургической точностью срезает с мяса жир, зачищает кости, а потом полирует их до блеска. На разделке мяса стояли трое, на разделке рыбы — одна Дюймовочка. Ее работа больше походила на жонглирование ножом, и я следила, раскрыв рот. Нужно было видеть, как хрупкая девушка с размаху шлепает на доску огромную рыбину, длиной чуть ли не метр, потом аккуратно и четко — и за считанные секунды! — разделывает рыбную тушу на четыре филе, а потом точным круговым движением извлекает самый деликатесный кусочек палтусовой плоти — щеку, похожую цветом на жемчужную устрицу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!