Рождественские истории. Девочка с портрета - Холли Вебб

17 октября 1873

Отец не нашёл никаких следов волка. Мне кажется, он начинает думать, что мистеру Райту всё это мерещится. Утром я, как обычно, пошёл в лес ставить силки. Отец говорит, что опасности нет, но надо признаться, мне было не по себе. Вой ветра среди деревьев очень похож на волчий, особенно если знаешь, что где-то поблизости бродит волк. Хорошо, что не пума! Волки не умеют лазить по деревьям, и мне не нравится мысль о большой хищной кошке, сидящей на ветке и ждущей, когда я пройду прямо под ней!

18 октября 1873

Всё-таки мистеру Райту и Джошуа не померещилось. Я видел волка своими глазами. Мама послала меня за водой, и когда я возвращался с ведром от ключа, тут-то он и показался. Просто стоял и смотрел на меня! Мне хотелось бросить ведро и бежать со всех ног, но папа всегда говорит: волки – они как собаки. Им нравится догонять, и если ты побежишь, они бросятся за тобой, а бегают они быстро. Поэтому я замер на месте и уставился на него.

Вот тогда я и понял, что это волчонок. Я видел взрослых волков. Они крупнее наших собак, хотя иной раз бывают совсем отощавшими. У них широкая грудь, а у старых волков шерсть растёт вокруг шеи косматым воротником. А этот, который смотрел на меня, был совсем маленький. Просто щенок. И кажется, он испугался меня сильнее, чем я – его.

Чем дольше я на него смотрел, тем яснее понимал, что это не тот волк, в которого стрелял Джошуа. Это всего лишь волчонок, и он не был ранен – Джошуа говорил, что видел кровь. И он совсем не казался свирепым. Он был похож на большого нескладного щенка – сплошные уши и лапы.

Я медленно опустился на корточки, не сводя с него глаз, – на случай, если ему вздумается на меня прыгнуть. Но он не сдвинулся с места – просто стоял на снегу, переминаясь с лапы на лапу, как будто нервничал или стеснялся. Я хлопнул ладонями по коленям и позвал его, словно он был собакой. Я знал, что мне надо сейчас же идти домой и сказать папе, чтобы он взял ружьё, но я не мог этого сделать.

Может быть, папа не стал бы его убивать. Он никогда не охотится на оленей весной, когда рождаются оленята. Вряд ли он будет стрелять в маленького волчонка, правда?

Хотя он, наверное, скажет, что из волчонка вырастет лютый волк. И тоже будет прав. Такой маленький хищник ещё не знает, как надо охотиться, а если он здесь один, то его некому научить. Дай только срок, и он начнёт нападать на людей и на нашу скотину, на лошадей и корову. Если бы Грейс была с нами, этот волчонок мог бы сожрать её с потрохами даже при том, что он ещё совсем юный.

Вот почему я не должен был делать того, что сделал.

Но он подошёл ко мне. Дружелюбный, как наши собаки, Сэмми и Нед. Он дал мне почесать его за ухом и обнюхал моё пальто – наверное, от него пахло кроликами. А потом он облизал мне лицо. Когда я собрался уходить – мама ждала, что я принесу воды, – он пошёл следом за мной.

Конечно, я остановился. Я не мог привести в дом волчонка, пусть даже самого дружелюбного. С другой стороны, я не мог просто бросить его в лесу. Он ещё маленький, он не должен бродить по лесу совсем один. Где его мама? Он что, потерялся?

Я снова уселся на корточки, почесал его за ухом, и тут меня озарило. Джошуа подстрелил не его, а его маму! Да, так всё сходится. Она пришла поохотиться, Джошуа её ранил, и она убежала. Может быть, прячется где-то и ждёт, когда ей станет лучше. Не исключено, что она умерла, но скорее всего нет. У Джошуа руки как грабли, и я ещё не встречал никого, кто стрелял бы хуже его. Значит, волчонок пришёл искать маму. Мы сейчас находились не так далеко от участка Райтов. Он пытался идти по её следам, но заблудился в лесу и вместо мамы нашёл меня.

И у меня появился волчонок.