Лицензия для Робин Гуда - Лариса Соболева

Краснов огляделся, разминая сигарету:

– Слушай, не с крыши стреляли, а? Они в этом районе плоские. Надо бы послать туда ребят...

Ипсиланти перевел на него скучающий взгляд, вяло промямлил:

– Давно это сделал.

– Ну, что Фисун?

– Убит.

– А мне сообщили, ранен.

– Убит, убит, – неактивно заверил Ипсиланти. – Может, до утра дотянет, хотя сомневаюсь. Его профессионально срезали. Не наповал, но профессионально.

– А меня с постели подняли, – пожаловался Краснов. – Черт бы побрал мобильную связь, но без нее невозможно.

– Из чьей постели? – без интонационной окраски спросил Ипсиланти.

– А народу-то нагнали сюда... – не отреагировал на солдафонский выпад Краснов. – И ОМОН, и милиция...

– И зампрокурора, – подковырнул его Ипсиланти.

– Будто президента грохнули, а не сволочь последнюю, – снова не отреагировал тот. – Знаешь, как он этот дом выкупил? Двоих одиноких владельцев квартир бомжами сделал, те под водку подписали документы, потом он их вышвырнул. Один умер, сердце не выдержало, второй неизвестно где. Но нового хозяина бог наказал. Взялся тот делать ремонт, а все как стало сыпаться, стены как начали трещать... В общем, пришлось вложить денег больше, чем рассчитывал, легче было новый дом построить.

– На выселках? – усмехнулся Георг. – Дом за городом называется дачей, хоть размерами она будет с Кремль. А наших богатеев тянет в центр. Недвижимость всегда в цене.

– У нас не только недвижимость в цене, такие подонки тоже.

Некоторое время они молчали, думая об одном и том же – о Фисуне. Прощелыга и подлец, вор со стажем, но не тот, который в законе, а масштабный, с которым первые лица государства за руку здороваются, Фисун уложил массу народа – кого в больницы, кого в могилы, кого в психушки. Что касается личных качеств, то он – редкостный хам, на облике которого отпечатались лишь основные инстинкты: пожрать, поспать, устроить разгон подчиненным, удовлетворить похоть... пожалуй, все. Положительные черты: любит детей от первого брака, а браков у него насчитывается штук семь, обожает своих ризеншнауцера и попугая. Подобных бизнесменов, наверное, полным-полно, исключительно сволочной нрав Фисуна не должен удивлять, как не должно удивлять и то, что в него всадили пулю. Но противно.

«Противно, что миром правят ублюдки. Им часто выдают заслуженную пулю, потом хоронят с почестями, а ты ищи убийцу», – подумал Ипсиланти.

Словно подтверждая его мысли, Краснов произнес:

– Если поймаем киллера, я ему руку пожму.

– Поплюй, – бросил Ипсиланти. – Потому что, если не поймаем, нас будут склонять все средства массовой информации, а начальство кастрирует.

– Тьфу, тьфу, тьфу! Чего они там так долго?

– Киллера ищут, – хмыкнул Ипсиланти.

– А он их только и ждет...

Оба задрали головы и смотрели, как на крышах мелькают лучи фонариков. А тут еще мадам Фисун-последняя снова забилась в истерике, отчего в ушах начался один непрерывный звон. А ведь за мужем в больницу она не поехала... Зная Фисуна, вряд ли кто верил в искренность истерики его супруги, очевидно, поэтому и раздражали всех ее рыдания.

У Краснова затекла шея, он опустил голову и исподволь наблюдал за Ипсиланти. Георг представительный, тридцати семи лет, внушает уважение и трепет (особенно преступникам) одним суровым видом. Черные с проседью волосы, густые и почти до плеч, вызывают обоснованную зависть у Краснова, имеющего раннюю плешь. Зависть вызывает и тот факт, что Ипсиланти – любимец женщин, причем принимает это как должное, то есть бессовестно пользуется своей внешностью, расстается с женщинами без сожаления и мук совести, ходит об руку с удачей. Краснов же во всех смыслах обыкновенный. Но внутри он поэт и маэстро, тонкая натура. Правда, никто этого не замечает.

– Георг Маркович! – выглянул из подъезда милиционер. – Есть!

Ипсиланти и Краснов поднялись на четвертый этаж, через люк вылезли на крышу. Труп увидели сразу, возле него толпились оперативники и омоновцы.

– У-у, – разочарованно протянул Краснов. – В нагрузку к Фисуну еще один.

Это был труп совсем молоденького парня с простреленным глазом. Лежал он на боку, поджав ноги. Рядом с его рукой валялся пистолет с глушителем. Ипсиланти подошел к бордюру – красота, а не точка: вся улица, как на ладони, а тебя снизу вряд ли видно.

– Пожалуй, вообще не видно, – произнес Ипсиланти.

– Что ты сказал? – не расслышал Краснов, стоявший над трупом и с сожалением качавший головой.

– Говорю, меткость у него хорошая.

– Была, – добавил Краснов. – Странно... Заказчики грохнули киллера прямо на месте преступления? Хм, выходит, у нас двойное убийство. – Подумал и добавил еще: – У тебя полка с «глухарями» есть? Заведи – мой тебе совет.

– Не понял... – Ипсиланти приблизился к трупу, но в упор рассматривал зампрокурора. – Хочешь сказать, что я, – он подчеркнул местоимение «я», – не раскрою убийства? Ну, нет, я не позволю какому-то гаденышу, стреляющему с крыш, подмочить мою репутацию.

– Георг, это не первое, не второе, даже не пятое заказное убийство в городе. Тебе просто пока везло, что не попадались дела такого рода.

– Думаешь, маньяка или убийцу, расчленившего труп, найти легче? – высокомерно приподнял подбородок Ипсиланти.

– Не спорю, не легче. А вообще... с тобой спорить – здоровье терять. Заказуха готовится тщательно, поэтому раскрываемость мизерная. Ну, сколько у нас нераскрытых заказух? Лично я со счета сбился. Правда, трупов в нагрузку не было, но все когда-то случается впервые... – И он уставился на труп у ног.

– Хочешь пари? – вошел в азарт Ипсиланти.

– Да ради бога! Я с удовольствием у тебя выиграю. Что получит выигравший?

– Коньяк... м... ящик.

Ипсиланти протянул руку, Краснов взялся за его ладонь и опустил глаза вниз – между ними лежал труп. Получилось случайно, а вдруг это плохая примета? Краснов был жутко суеверным человеком. Но, может, и наоборот, это даже символично – заключение пари над только что убитым? Собственно, Краснов доволен: ведь Ипсиланти вынужден теперь будет из кожи лезть, а убийцу найти, что не так-то просто сделать. На всякий случай он предупредил Георга:

– Но учти, это должен быть настоящий убийца, а не липовый, не кто-то случайный, на кого тебе вздумается «повесить» сегодняшние два трупа. Иначе будешь должен мне два ящика. Короче, я держу тебя на контроле, понял?

– Хм, – хмыкнул Ипсиланти. – Идет. Ребята, разбейте...

Жена Фисуна Марьяна перестала голосить, едва отъехала последняя машина. Она включила свет во всем доме, в комнатах и коридорах – ей было страшно. И все же отпустила тех, кто должен был охранять покой Фисунов, в одиночестве ждала новостей. Время от времени Марьяна брала трубку и звонила в больницу, но ей отвечали, что операция еще не кончилась.