Книга мертвых - Дуглас Престон

– Твердый – да. Но это не значит, что его нельзя раздробить.

– Почему вы так уверены, что это коллекция музея?

– Многие наши алмазы имеют уникальную окраску. Взять хотя бы «Королеву Нарнии». Ни у одного другого камня нет такого голубого цвета с оттенком фиолетового и зеленого. Я сумел идентифицировать каждый, даже самый крохотный фрагмент. Именно этим я здесь и занимался – сортировал их. – Шерман открыл белый конверт, который держал в руках, и высыпал его содержимое на предметный стол – на листе бумаги выросла небольшая кучка голубого песка. Пожилой ученый указал на нее: – Это «Королева Нарнии». – Затем опорожнил другой конверт и ткнул пальцем в кучку пурпурного цвета: – А это «Сердце вечности». – Один за другим он высыпал содержимое оставшихся конвертов: – «Призрак индиго», «Ултима туле», «Четвертое июля», «Занзибарский зеленый».

Слова звучали как барабанный бой – один оглушительный удар следовал за другим. Коллопи в ужасе уставился на крохотные кучки блестящего песка.

– Дурацкая шутка, – наконец выдавил он. – Это не могут быть музейные алмазы.

– Точный оттенок большинства этих знаменитых алмазов поддается количественному определению, – пояснил Шерман. – У меня имеются данные. Я изучил эти фрагменты, и оказалось, что их цвет полностью совпадает с цветом похищенных камней. Ошибки быть не может – это не что иное, как алмазы, украденные из музея.

– Но ведь наверняка не все, – слабо произнес Коллопи. – Он не мог уничтожить все алмазы.

– Вес песка, содержавшегося в посылке, составляет два фунта сорок две сотых. Это приблизительно пять с половиной тысяч карат. Если учесть, что некоторая часть содержимого высыпалась, получается, что первоначально там было примерно шесть тысяч карат. Я сложил вес всех похищенных алмазов, он составил… – Шерман остановился, чтобы перевести дух.

– Ну и?!. – Коллопи наконец дал выход своему раздражению.

– …Он составил шесть тысяч сорок два карата, – шепотом закончил Шерман.

В лаборатории повисла тишина, нарушаемая лишь слабым гудением ламп дневного света. Наконец Коллопи поднял голову и твердо посмотрел в глаза пожилому ученому.

– Доктор Шерман… – начал он, но голос его сорвался и ему пришлось начать сначала: – Доктор Шерман, эта информация не должна выйти за пределы данной комнаты.

Шерман, и без того бледный, побелел как полотно, но через мгновение молча кивнул, соглашаясь.

Уильям Смитбек-младший вошел в темное, наполненное смесью различных запахов помещение паба, именуемого «Кости», и окинул взглядом шумную толпу. Было пять часов пополудни, и в заведении собралось уже немало работников музея. Они приходили сюда, чтобы расслабиться после долгих часов утомительного труда, проведенных в огромном гранитном здании на другой стороне улицы. Почему, провозившись целый день с ископаемыми останками, эти люди шли отдыхать в заведение, где все стены, до последнего квадратного дюйма, были увешаны костями, оставалось для Билла загадкой. В последнее время сам он приходил в это место по одной причине – здесь можно было выпить отличного выдержанного односолодового пива, которое бармен припрятывал для него под стойкой. Стоило оно, конечно, совсем не дешево – тридцать шесть долларов за кружку, – но не травить же свой организм трехдолларовым «Катти сарк»!

Билл заметил рыжеволосую головку Норы Келли, своей молодой жены, сидевшей на их обычном месте в задней части зала. Помахал ей рукой, неторопливо подошел к столику и замер в картинной позе.

– Но что за проблеск света в том окне?[2]– вопросил он драматическим шепотом и, наклонившись, быстро поцеловал ей руку, гораздо дольше задержался на губах и, наконец, уселся напротив. – Как дела?

– Как обычно. Я по-прежнему уверена, что музей – самое потрясающее место работы.

– Ты имеешь в виду сегодняшнюю угрозу биотеррористической атаки?

Нора кивнула:

– Кто-то отправил в отдел минералогии посылку, и из нее высыпался неизвестный порошок, который приняли за споры сибирской язвы или что-то столь же ужасное.

– Я слышал об этом. А старик Брайс даже написал статью. – Брайс Гарриман был коллегой Смитбека из «Таймс» и его извечным конкурентом. Правда, опубликовав недавно несколько сенсационных сообщений, Билл сумел немного обойти соперника.

Подошел официант и молча встал рядом со столиком, дожидаясь, пока они сделают заказ.

– Мне, пожалуйста, немного «Глен Грант», – сказал Смитбек. – Отличная вещь!

– А мне бокал белого вина, – попросила Нора.

Официант тут же исчез.

– Эта история наделала много шума? – поинтересовался Смитбек.

Нора хихикнула:

– Ты бы видел Гринлоу – парня, обнаружившего посылку. – Он был настолько уверен, что вот-вот отдаст концы, что спасателям пришлось нести его на носилках, да еще напялить на него защитный костюм.

– Гринлоу? Не слышал о таком.

– Это новый вице-президент по административным вопросам. Перешел к нам из «Кон-Эд».

– И чем же она оказалась? Я имею в виду сибирскую язву.

– Шлифовальным порошком.

Официант принес напитки.

– Шлифовальный порошок! – Смитбек расхохотался. – О Господи, какая прелесть! – Взяв пузатый бокал, он осторожно взболтал янтарную жидкость и сделал глоток. – Но как все это произошло?

– Вероятно, упаковку повредили во время транспортировки, и порошок стал высыпаться. Посыльный оставил пакет Керли, ну а Гринлоу как раз в это время проходил мимо.

– Керли? Тот старик с трубкой?

– Тот самый.

– Он все еще работает в музее?

– Он не уйдет никогда.

– И как он ко всему этому отнесся?

– Как всегда – спокойно. Через несколько часов уже сидел в своей будке, словно ничего и не произошло.

Смитбек покачал головой.

– И кому же понадобилось отправлять с посыльным мешок песка?

– Даже не могу себе представить.

Билл сделал еще глоток.

– Думаешь, это было сделано специально? – задумчиво спросил он. – Чтобы вызвать в музее панику?

– Да ты настоящий детектив.

– Известно, кто отправил посылку?

– Кажется, на ней не было обратного адреса.

Эта маленькая деталь вдруг заинтересовала Смитбека, и он пожалел, что не потрудился прочитать статью Гарримана, хотя легко мог это сделать, поскольку она была размещена во внутренней сети «Таймс».

– Ты знаешь, сколько сейчас стоят услуги посыльного в Нью-Йорке? Сорок долларов.

– Может, это был какой-то ценный песок.