Скрытые чувства - Юлия Резник

Смотрю на него и чувствую, как натягиваются нервы. Он – моя первая любовь. Мы три года вместе. Я думала, у нас все серьезно… Я мечтала, как мы поженимся. Родим детей и состаримся. Ч-черт. Еще немного, и я действительно зареву.

– Меня это не касается. Убери руки!

– Давай! Давай, вали все на меня! – орет Илья и бьет кулаком в стену, прямо у моего лица. В его синих глазах ярость. В его синих… таких красивых глазах.

– А кто? Кто в этом виноват? – ору в ответ. Мы посреди коридора в универе. И у нашего разговора все больше свидетелей. К черту. Поворачиваюсь и ухожу. Но он несется следом за мной и хватает за руку.

– Ты сама меня байтила! Вспомни, как прошел этот год. Я… черт, я ведь пытался, Жанна. Я пытался тебя отвлечь. Пытался понять, как тебе нелегко, после смерти отца. Я делал все, что было в моих силах, чтобы вытащить тебя. Был рядом, когда ты плакала. Забивал на друзей. Звал тебя куда-то, а ты постоянно отказывалась. А секс? Ты можешь вспомнить, когда мы в последний раз трахались? Нет? Я тоже не могу. Ты меня динамила! Я ждал, когда ты оправишься. Но, похоже, зря. Тебе просто нравится страдать. Нравится, что тебя все жалеют. Скажешь, я не прав?!

Бросаю на него последний взгляд и ухожу. На два дня закрываюсь дома, отключив телефон и компьютер. На свет меня вытаскивает Лерка, достав для нас приглашение в тот самый клуб. Она приходит ко мне и жмет на кнопку звонка, пока я не открываю. Какого черта я согласилась? Лучше бы еще посидела дома…

– Жанна! Тебе нехорошо? – врывается в мысли ровный чуть хрипловатый голос.

Я распахиваю глаза. Иван Савельевич очень близко. И это нервирует. На его смуглом лице румянец, лоб в испарине. Очевидно, он занимался спортом, до того как решил приготовить себе коктейль. Отец тоже регулярно тренировался.

– Мне, наверное, и впрямь лучше прилечь, – он кивает, и я торопливо добавляю: – Я уберусь сразу как только смогу.

– Об этом не беспокойся.

Князев отступает, давая мне пройти. И неожиданно меня накрывает ароматом его разгоряченной кожи. Улавливая нотки белого кедра и чего-то горького… Перец? Телом проносится дрожь. И если я думала, что ничего хуже уже не может быть, прямо сейчас, видя затапливающее серебро его глаз понимание, осознаю – еще как может.

Отворачиваюсь и на всех парах несусь вверх по лестнице. Ну, и пусть меня в очередной раз вырвет. Главное – не стоять там и не позориться. Как… какая-то конченая нимфоманка. Захлопываю за собой дверь. И не без усилия возвращаю себе контроль.

Это просто последствия употребления наркоты. Ничего больше. То, что в том клубе мне подсыпали возбудитель – я понимаю еще в машине. Понимаю, и ничего не в силах с этим поделать, льну к Князеву. И об него трусь. Живот сковывает судорогой. Мокрые насквозь трусики врезаются в промежность. И мне кажется, что я могу кончить от одного только этого.

Прав Илья. У нас очень долго не было секса. Возможно, будь все иначе, я бы перенесла действие возбудителя легче. Возможно, будь все иначе, до этого вообще бы не дошло. Ведь я пошла в тот злосчастный клуб, чтобы, как и все брошенки, что-то доказать бывшему. Зачекиниться в пафосном месте. Запостить пару сториз в Инстаграм. В надежде, что он увидит, как мне без него офигенно весело.

Может, во всем и впрямь виновата я сама?

Тру гудящие виски и возвращаюсь в постель. Воспользовавшись советом Ивана Савельевича, закидываюсь таблеткой. Делаю маленький глоток воды и забираюсь под сырую простынь. Наверное, мне стоило сменить белье. Но Князев уже и так сделал для меня столько, что… просить еще о чем-то стыдно. Стыд – это едва ли все, что я сейчас чувствую. Кроме боли. Закрываю глаза, хотя не очень-то верю, что мне удастся уснуть. Но к удивлению, сон приходит едва ли не в тот же миг.

В следующий раз меня тоже будят незнакомые звуки. Детский смех, которому вторит голос Ивана Савельевича. Прислушиваюсь к себе. Убеждаюсь, что мне гораздо лучше. И не сдержав любопытства, выглядываю в окно. Моему взгляду открывается удивительная картина. Вижу Князева, о чем-то мирно беседующего с рыжей маленькой, похожей на гнома, девочкой.

Инна

Домик совсем крохотный. Скорей это даже флигель на две комнаты. Небольшой коридорчик, плавно перетекающий в то, что сейчас бы назвали кухней-гостиной, спальня и крохотный санузел, наличие которого было моим главным условием при съеме дома. Удобства – вот без чего мне не обойтись. Не для того мои предки в свое время перебрались из глухой деревни в столицу, чтобы спустя десятки лет их прямые потомки морозили зад в уличном сортире с дыркой в полу.

Улыбаюсь собственным мыслям и достаю из коробки заботливо упакованные тарелки из лимонной коллекции Villeroy&Boch. Предусмотрительно убираю их из поля зрения дочери. Леська очень активная, а тарелки космически дорогие. Я на них спустила всю премию, которую получила вместе со званием майора. Вопрос на миллион – зачем я притащила их сюда? В дачный домик, куда смогу выбираться от силы раз в неделю до наступления отпуска.

Хотя, надо признать, это вопрос риторический. Все я понимаю…

Отдергиваю занавески в цветочек и вытягиваю шею в попытке рассмотреть владения Князева. Есть еще одна причина, почему я сняла именно этот домишко. Его близкое расположение к дому моего непосредственного начальника. И… любовника. Он никогда ничего мне не предлагал, мы не строили планов на жизнь, он даже к себе за город меня не звал, но когда узнал,  что я подыскиваю дачу, будто бы между делом заметил, что его соседи как раз сдают небольшой домик. И вот я здесь. Взволнованная просто донельзя. В этом жесте Ивана мне видится намек на продолжение. На стремление к чему-то большему, чем то, что у нас уже есть.

Может быть, я полная дура. И выдаю желаемое за действительное. Не знаю. Но тарелки здесь… Здесь продукты, из которых я хочу приготовить ужин. Красное вино для меня и бутылка хорошей водки для него. Вообще Князев практически не пьет. Но если все же позволяет себе расслабиться – это всегда водка.

Иногда мне кажется, что я знаю все о его вкусах. А потом понимаю, как самонадеянны эти мысли. Его никто не знает. Даже родная мать. Он – непостижимый бескрайний космос.

Щурюсь на ярком солнце, пробивающемся сквозь мельтешение листьев. Хорошо, что мы все же выбрались. Обложной дождь чуть не заставил изменить планы. Лишь в последний момент я доверилась не всегда надежному прогнозу погоды. И не прогадала.

Открываю окно, чтобы впустить в дом свежий воздух. Рамы деревянные, выкрашенные белой краской, но их состояние вполне приличное. Створка отворяется без усилий. В комнату врываются сочные ароматы весны, отсыревшей земли и дымка. Тепло еще обманчиво. Некоторые топят печи…

Замечаю желтый плащ Леськи, мелькающий среди кустов сирени. Окидываю взглядом цветущие деревья, поросший травой сад и заброшенную клумбу с чудом пробившимися тюльпанами. Леська хохочет и тискает приблудившегося кота. Что-то рассказывает усатому. Гладит того маленькой ручкой. Милая глазу любой матери картина, но мой взгляд все равно соскальзывает дальше. Я всматриваюсь в контуры дома на соседнем участке, и сердце колотится чаще. Наверное, я пропащая, потому что эта картинка вызывает во мне гораздо больше трепета, чем предыдущая. Злюсь сама на себя.