Смерть в рассрочку - Сергей Скрипник

— Вряд ли, — даже несколько скучновато возразил Ермолин.

— Это ты брось, — отмахнулся Сиворонов. — Блеф не пройдет. Знаю, что у тебя есть свои возможности, и у нас — здесь, и у них — там. Но могу тебя заверить, что если уж мы беремся за дело, то доводим его до конца.

— Еще что-нибудь? — спросил Ермолин.

— А как же! — бодро воскликнул Сиворонов. — Знали, с кем имеем дело!

Он снова полез в тот же карман, достал тонкий конверт, вынул оттуда два документа на русском и английском языках, четыре фотографии, на которых был изображен Максим в компании элегантных мужчин, и положил перед собеседником.

Ермолин внимательно прочитал бумаги, взглянул на фотографии, ожидающе поднял глаза.

— Вот так, генерал, так вот, — не без самодовольства произнес Сиворонов. — Мы тоже не лаптем щи хлебаем. Что же у нас есть? У нас есть неоспоримый факт, что твой сын — не только растленный тип, видимо, шантажом принудивший порядочную женщину к половым извращениям, но к тому же еще и причастен к наркобизнесу. Талантливый молодой дипломат наладил смычку их наркоты с нашей, отечественной. Те двое, — кивнул он на фотографии, — в порыве искреннего раскаяния готовы под присягой подтвердить этот прискорбный факт в своем суде присяжных. Эти двое — наши. Они, как ты сам понимаешь, дадут любые показания. И суд, конечно, учтет их чистосердечные признания.

Значит, речь идет об их тесной связи с международной наркомафией, окончательно решил Ермолин. И его люди в Афганистане нужны им, скорее всего, для расчистки и охраны путей транспортировки товара. Видимо, готовится весьма серьезная операция, рассчитанная на длительное время. Иначе они не стали бы подставлять своих, особенно зарубежных подельников. Да и сегодняшняя вербовка явилась результатом немалых усилий и, по-видимому, больших затрат.

— Серьезная липа, — сказал он.

— Никак нет, — отозвался Сиворонов. — Липа только в отношении причастности твоего сына. А документы и снимки — самые что ни на есть подлинные.

— Твоя работа?

Генерал-лейтенант Сиворонов никогда не упускал случая посмеяться над поверженным противником. Но сейчас тот самый инстинкт самосохранения, который не раз помогал ему в сложнейших ситуациях выходить сухим из воды, сработал так отчетливо, что он почувствовал неподдающуюся объяснению тревогу и подивился.

— Нет, не моя, — солгал он. — Мое лишь посильное участие в рамках приказа. Так что скажешь, Анатолий Павлович?

— Кто-то уже до меня хорошо сказал, а мне придется лишь повторить: свобода от убеждений дает гигантские преимущества в борьбе за жизнь.

— Так… Еще что скажешь?

— Еще скажу, что имело место хорошее пиво. Спасибо за приглашение.

Ермолин достал деньги, отсчитал несколько кредиток и положил на тарелочку с оставшимися сухариками.

— Поня-я-тно, — протянул Сиворонов. — Как я понимаю, угощение не принимается… Что ж, тогда к делу. До меня дошло, что через недельку или чуть позже тебя командируют в Афганистан, в оперативную группу Генштаба. Стало быть, времени для размышления у тебя хватит, так как командировка рассчитана на месяц. Больше ждать не будем. А к той поре у нас подоспеет для тебя конкретное дело.

«Вот тебе и карт-бланш на месяц, — мысленно усмехнулся Сиворонов. — Шеф тоже хорош! Слишком самонадеян. Дать такому Ермолину карт-бланш на неопределенное время… Черт знает, какой финт может выкинуть этот загнанный в угол ас отечественной разведки. А если, к тому же, договорится с начальником Главного разведывательного управления — они, кажется, в отличных отношениях — и тот привлечет к делу других?.. Зампред пусть действует, как знает, а мне не худо бы подстраховаться. Хоть генерал-лейтенанта КГБ и берегут почти как члена Политбюро, но на всякий случай придется добавить охраны на квартиру и особенно — дачу».

Из предстоящей командировки Ермолина в управлении не делали тайны. Однако знали о ней лишь несколько человек из ближайшего окружения начальника ГРУ. Праздная болтовня о делах здесь исключалась и между своими, а с чужими была просто немыслима.

«Следовательно…», — подумал Ермолин и поднялся.

Он не подал Сиворонову руки, только коротко взглянул на него и кивнул, откланиваясь. Тот понял, что с этого момента обрел врага, на снисхождение которого рассчитывать не приходится. Но его это не очень взволновало. «Куда ты на хрен денешься», — самодовольно подумал он, глядя вслед спокойно удаляющемуся Ермолину. Оставив свои компании, из-за угловых столов поднялись парень и девушка. Соблюдая дистанцию, они направились за генерал-майором. «Вот гадство, как же я их не заметил», — недовольно поморщился Сиворонов. Но мысль его тут же переключилась на те перспективы, которые открывались перед ним и его коллегами с привлечением к делу Ермолина. С его ребятами можно будет проворачивать такие операции, что самые крупные боссы наркобизнеса удавятся от зависти.

Генштаб планировал накануне неизбежной войны двумя бригадами специального назначения Главного разведывательного управления парализовать наступательные возможности армий европейского континента. Пока одни группы молниеносно захватывали командные пункты управления ядерным оружием, узлы связи, крупные штабы, другие должны были пленить наиболее полномочные Кабинеты министров и ряд президентов. На это время к работе групп подключалась агентурная разведка, охватившая своими бесчисленными щупальцами все страны Европы. И ничто не могло остановить спецназ ГРУ, даже если бы произошла утечка информации, и вся служба безопасности страны была поднята на ноги. Люди растворялись среди населения, как тени в ночи, чтобы собраться в нужный час и минуту в нужном месте. Они до последней возможности всякими средствами избегали боя, но уж коли бой был неизбежен, всей мощью обрушивались на противника, как божья кара.

Не зная деталей, Сиворонов располагал достоверной информацией о том, что подразделения спецназа ГРУ во все времена года проводят регулярные учения, в максимальной степени приближенные к вероятным боевым действиям, как на территории СССР, так и стран — потенциальных противников. Он с удовлетворением воспринимал данные о том, что на территории европейских государств учебные операции, о которых там, конечно, ничего не знали, проходили куда легче, чем дома. «Видать, крепко наша контора забила в народные мозги инстинкт бдительности», — не без самодовольства подумал он, бросил на столик деньги и вышел из-под навеса кафе. Через некоторое время со скрытых кустами лавочек поднялись трое мужчин, и пошли за ним по бокам и сзади.

В первые годы афганской войны командование использовало подразделения специального назначения преимущественно как разведывательные. Они выслеживали караванные пути противника, устанавливали на них электронную разведывательно-сигнальную аппаратуру, искали перевалочные базы, склады оружия, расположение наиболее крупных воинских формирований вооруженной оппозиции, наводили на них войска и боевую авиацию. Группы спецназа охотились также за руководителями и членами влиятельных исламских комитетов, захватывали лидеров, добывали пленных, выкрадывали командиров боевых отрядов моджахедов. Им же поручалась перепроверка данных других видов разведки и, прежде всего, разведки афганских войск и соответствующих правительственных структур, информация которых была большей частью ложной, а в остальном — сомнительной. Однако и в эти годы, сперва понемногу, потом все чаще спецназовцев стали привлекать к диверсионным и боевым действиям как самый подготовленный для войны контингент. Высшее командование понимало, что бросать под глупый душманский огонь отборные, заботливо выученные и взлелеянные кадры, элиту армии — все равно, что сгребать навоз золотыми вилами. Но ведь никто не предполагал, что действительно миротворческая, казалось бы, миссия советских войск трансформируется в длительную крупномасштабную войну, что пламя противодействия охватит всю страну, превратив вооруженное сопротивление оппозиции в войну почти отечественную. Советская сороковая армия, численность которой со временем несколько превысила сто тысяч человек, в такой обстановке на самом деле являлась весьма ограниченным воинским контингентом.