Женщина в клетке, или Так продолжаться не может - Юлия Шилова

- Ты представляешь, я тоже не сомкнула глаз. Не получилось.Видишь, даже черные круги под глазами. Мы выспимся вместе. Я люблю тебя. Еслибы ты только знал, как сильно я тебя люблю!

Жан тяжело задышал и вновь притянул меня к себе:

- Моя Тома, ты послана мне самой судьбой. Еще там, в Тунисе,я понял, что не могу сопротивляться року. Ты несешь в себе какую-то тайну. Тыпоразила меня своим колдовским взглядом.

- Жан... - только и смогла сказать я и уткнулась в лацканыего пиджака.

Сев в машину, я посмотрела на пристегивающегося ремнембезопасности Жана и улыбнулась:

- Жан, ты знаешь, а у нас уже давно никто не пристегивается.

- Почему? - искренне удивился Жан.

- Не принято как-то. Гаишникам это по барабану. Я оченьаккуратно вожу машину. Не бойся, не разобьемся.

- Тома, может быть, ты и хорошо водишь машину, но ты же неможешь отвечать за других водителей. Не обижайся, но я поеду пристегнутым.

- Конечно, - улыбнулась я своему французу милой улыбкой и,наклонившись, одарила его страстным поцелуем. - Как я могу на тебя обижаться.Знаешь, будь я француженкой, приехав в Россию, тоже не смогла бы сесть в машинуне пристегнутой. Увы, но действительность такова, что российские дорогиоставляют желать лучшего, а наши горе-водители побили все рекорды по количествуаварий на дорогах.

- Я рад, что ты так хорошо меня понимаешь, - Жан взял меняза руку и, поднеся ее к своим губам, нежно поцеловал. - У тебя хорошие духи.

- Конечно, хорошие, потому что они французские, - яулыбнулась и завела мотор.

Я старалась не показывать внутреннюю дрожь и с каждойминутой все больше и больше ощущала, как сильно колотило меня изнутри.Подсознательно я чувствовала, что визит Жана должен что-то поменять в нашихотношениях, только я не могла понять, что именно. Мне казалось, что с егоприездом должно произойти что-то важное, знаменательное и незабываемое. Хотякаждый приезд Жана и так был незабываем. Я могла рассказать о наших встречах сподробностью до минуты, смакуя все яркие события и факты и возвращаясь к своимвоспоминаниям снова и снова.

Как только мы отъехали от вокзала, Жан стал смотреть в окнои озвучивать свои мысли:

- Тысяча лет. Целая тысяча лет... Это же такое событие. Дажене верится. Не двести, не триста, а именно тысяча лет. Это же так много.

- Вот если бы ты приехал на тысячелетие города, то наверняказапомнил бы это знаменательное событие на всю жизнь. Конечно, Казань - это неПариж, но у нас тоже есть много чего посмотреть, - с патриотизмом произнесла я.

- Я смотрю, - насмешливо согласился со мной Жан и простоприлип к окну. - Тома, а почему ты не сказала мне о том, что у вас былабомбежка? - В голосе моего возлюбленного послышались испуганные и дажеистеричные нотки. - Почему ты не предупредила меня о военных действиях?

- Ты о чем?

- О том, что я не знал, что в твоем городе полнейшаяразруха. Тома, как ты здесь живешь?! Тома, как ты могла молчать?! - На лицеЖана появился ужас.

Я посмотрела в окно и рассмеялась до слез.

- Не вижу ничего смешного, - еще больше занервничал мойфранцуз и посмотрел в окно глазами, полными страха.

- Жан, сейчас мы проезжаем по улице Чернышевского, -давилась от смеха я. - Это далеко не единственная улица, которая так сильнотебя напугает. Это не бомбежка. Это просто тысячелетие Казани.

- Не понимаю никакой связи.

Ну как бы тебе объяснить. Ты просто приехал не вовремя.Сейчас все это безобразие снесут, и ты увидишь, красивые, сверкающие чистотойулицы, а может быть, даже и новые здания.

- Ты хочешь сказать, что никаких военных действий тут нет ичто у вас сносят не просто дома, а целые улицы?

- Что-то типа того. Уверяю тебя, у нас очень спокойно. И дайбог, чтобы все жили в мире и согласии, так, как живут люди нашего города.Просто на тысячелетие приедет слишком много гостей, и они не должны видеть нидома под снос, ни грязь, ни ветхие здания. Поэтому заранее хочу предупредитьтебя об этом. И не пугайся больше. Тут кругом разруха и раскопки, но все этотолько для пользы дела. К празднику город будет лучше, чем на картинке.

- А почему все это нельзя было сделать раньше? Почему что-тоначинают делать только к тысячелетию?

- Потому что ты приехал в самую удивительную страну мира, вкоторой свои порядки и законы. У нас к праздникам знаешь, как городапреображаются!

- В Париже такого нет.

- Ты не в Париже, а в России. И чтобы чувствовать себя здеськомфортно, учись, пожалуйста, ничему не удивляться. У нас сносят не толькоотдельные дома, но и целые кварталы. Наша страна полна сюрпризов.

Это я понял, - кивнул Жан и после того, как мы проехализлосчастную улицу с несколькими домами под снос, немного расслабился.

Я вновь вспомнила то время, которое провела вместе с Жаном вПариже. Он снял восхитительный, с настоящим камином, номер в отеле. Вечерамимы, как завороженные, смотрели на пламя и наслаждались уютом и теплом,исходящим от огня. Это были самые романтические вечера в моей жизни, сароматным лесным запахом потрескивающих в камине дров.

Остановившись у гостиницы «Мираж», я одарила Жана широкойулыбкой и немного смущенно пожала плечами:

- Тут, конечно, камина в номере нет, но все довольноприлично. Надеюсь, тебе все понравится.

- Мне все понравится, если ты будешь рядом, - Жан взял моюруку и трогательно заглянул в глаза.

- Ты это серьезно?

- Серьезнее не бывает.

- Тогда почему тебе не понравилась наша улица Чернышевского?- Я задала вопрос и, не ожидая сама от себя, принялась давиться от смеха. - Яже была рядом, когда мы ее проезжали.

- Я обожаю твою улицу Чернышевского. Она потрясла меня своейкрасотой, размахом и оригинальностью зданий, - Жан не мог скрыть своей улыбки.- Это самая красивая улица, которую я когда-либо видел. Поверь, в Париже нетулиц, которые бы смогли сравниться с улицей Чернышевского в Казани.

- Издеваешься, да?! Ну, издевайся. - Мы вышли из машины инаправились в гостиницу.

- Вот приедешь в Казань еще раз, и издеваться тебе уже будетне над чем.

Жан покатил свой чемодан на колесах и обнял меня свободнойрукой.