Пикантное пари - Джейд Ли

Нахмурившись, Энтони попытался вспомнить, называла ли София вообще когда-нибудь имя лорда Кайла. За время его пребывания в госпитале они говорили о многом, но из-за сильной боли он очень смутно помнил их беседы. И все же…

– При мне она вас не упоминала.

– Ах да, наша дружба ослабла за последний год. Столько дел, что даже толком и поговорить некогда при встрече.

Затем он тепло, ностальгически улыбнулся, что вызвало у Энтони крайнюю досаду.

– Но наши поместья расположены напротив, а наши семьи часто совместно празднуют Рождество.

– Этой зимой я бы не рассчитывал на ее присутствие за столом, – выдавил из себя Энтони, вновь раздражаясь из-за того, что Кайл так легко говорит о совместном досуге с Софией. – Как только наступит август, мы с ней отплывем в Индию.

Его заявление возымело ожидаемый эффект. Лорд Кайл остановился как вкопанный, и с его лица мигом улетучилось скучающее выражение. Он ошеломленно уставился на майора.

– Правда? И почему это вдруг?

При других обстоятельствах Энтони ему не ответил бы. И точно не ухмылялся бы при этом, что явно заставило собеседника усомниться в его словах. Но он был расстроен, его беспокоила рана, и ему очень хотелось поставить этого надоедливого господина на место.

– Ты можешь пожелать нам счастья, Кайл. Мы с Софией скоро поженимся, у меня в кармане лежит специальное разрешение. А затем мы отправимся в Индию, служить его величеству.

На этот раз лорд Кайл не стал ошеломленно на него глазеть. На мгновение он пришел в замешательство, и Энтони уже начал думать, что ему удалось сбить с пижона спесь, но затем лорд Кайл вдруг расхохотался. Прямо здесь, посреди улицы, он стоял и гоготал. Взрыв его смеха был громким, мелодичным и добродушным, и это уязвило Энтони в самое сердце.

– Ох! – весело вздохнул лорд Кайл, когда наконец смог остановиться. – Правда, старина, мне всегда нравилось твое чувство юмора. Ты нечасто пользовался им в Итоне, но когда до этого доходило, клянусь, ты заставлял нас смеяться дни напролет.

Энтони ничего не ответил. Стоя неподвижно, он просто устремил на своего собеседника ледяной взгляд, каким, бывало, усмирял недисциплинированных рекрутов. Хохот Кайла стал затихать, пока не сменился мелькнувшей тенью страха в его глазах.

– О господи, ты ведь это не серьезно, – выдохнул он. Продолжая молчать, Энтони все сказал своим тяжелым взглядом.

– Но я был с ней накануне ее отъезда. Уверяю тебя, леди София не считает себя помолвленной.

Опять не дождавшись от Энтони ответа, франт шагнул вперед.

– Она объявила себя старой девой, сказала, что больше не интересуется мужчинами и ее вполне устраивает одинокое положение.

– Она обещала выйти за меня.

Кайл сокрушенно покачал головой.

– Боже мой, дружище, ты об этом говоришь, как о приговоре военного трибунала. Ты в своем уме?

– Я в порядке, – бросил Энтони.

Затем, развернувшись, он пошел прочь так быстро, как ему позволяло увечье. Он старался сохранить выражение решимости на лице. Никто, и тем более этот пустой лорд Кайл, не узнает, какой холодный страх закрался в его сердце.

Могла ли София забыть? Неужели она могла допустить, чтобы их помолвка вылетела у нее из головы? Это невозможно. Женщина не может забыть предложение руки и сердца.

Однако в госпиталь она так и не вернулась. Поначалу она приходила ежедневно, а потом от нее не было никаких вестей. Он решил, что она начала готовиться к их свадьбе. Вообще-то, она сама об этом говорила. Но уехать в Стаффордшир? Без предупреждения?

– Она сказала вполне однозначно, – произнес он вслух, – мы поженимся.

– Тогда тебе, наверное, следует поставить об этом в известность леди Софию, – посоветовал ему из-за спины Кайл.

Энтони обернулся с нескрываемой злостью.

– Именно это я и намереваюсь сделать, – едва не прорычал он.

Кайл осклабился.

– О да, я вижу, ты не изменился со времен Итона. Твоя обходительность, несомненно, завоюет сердце леди Софии.

Энтони крепко сжал кулаки.

– Мы поженимся!

– Конечно, поженитесь, – примирительно согласился Кайл. Затем он чуть склонился вперед. – Могу поспорить, она тебя вмиг выставит за дверь.

Пытаясь совладать со своим гневом, Энтони крепко стиснул зубы. Мысленно он составил список дел, которые необходимо выполнить до отъезда в Стаффордшир. Перечень был довольно длинным. Нужно незамедлительно уладить этот вопрос с Софией. Но тут его размышления прервал наглый голос Кайла:

– Ставлю пятьсот фунтов на то, что не пройдет и двух недель, как ты узнаешь о разрыве вашей помолвки.

Дело было даже не в самом пари, а в том оскорбительном намеке, который за ним стоял. Намек на то, что он, удостоенный многих наград майор армии его величества Энтони Вайклифф, недостоин леди Софии.

И более того, этот хлыщ, этот разодетый бездельник имеет право на ее общество в Рождество только лишь потому, что имел счастье родиться первым.

– Как тебе угодно, можешь ставить хоть сотню гиней или даже тысячу, – буквально прорычал он. – Мы с Софией поженимся до того, как я отправлюсь в Индию.

Лорд Кайл поспешно протянул руку.

– Идет! Тысяча гиней на то, что она даст тебе от ворот поворот.

Энтони гневно уставился на изящную узкую кисть однокашника, отмечая ее ухоженность и отсутствие мозолей. Кайлу никогда в жизни не приходилось зарабатывать на хлеб насущный собственным трудом, и при этом он полагал, что может делать ставки на будущее Энтони. Это смешно.

– Давай, давай, майор! Несомненно, твое мужское достоинство стоит тысячи гиней.

Энтони эти оскорбления не особенно задевали. У него не было необходимости что-либо кому-либо доказывать, тем более этому щеголю. Но длительная болезнь ослабила его, а злость подтолкнула к безрассудству. Он схватил руку Кайла тем же движением, каким хватался за клинок.

– Идет, – сказал он, и его голос зазвенел сталью. – Тысяча гиней на то, что леди София к августу станет моей женой.

– Умри, ты, проклятый мучитель женщин! – воскликнула София и ее возглас эхом разнесся по небольшой поляне в темном стаффордширском лесу.

С диким восторгом она швырнула в ночное небо ненавидимый ею корсет. Она стала наблюдать за его полетом: как он взмыл ввысь, потом на мгновение завис, словно подхваченный Богом, а затем повалился в яму. Воображение Софии представило это так, будто Всевышний, сочтя ее корсет злом, ниспроверг его в глубины ада.

– Аминь! – закричала она.

Затем София полезла в сумку, лежащую у ее ног, и быстро извлекла оттуда еще один опостылевший корсет. Она ощутила в руках его привычный вес, взглянула на болтающиеся кремовые шнурки, даже пробежала пальцами по ненавистным ребрам из китового уса. Вслед за ним в яму полетело все, что оставалось в ее сумке: все тесные одежды, которые нужно было шнуровать и от которых зудело тело.