Кольцо уракары - Владимир Михайлов

— Что тебя волнует?

— Ничего. Просто — услышать…

— Тогда помолчи.

А я и сам не решился бы сказать еще что-нибудь.

— Говорят о вечности, — слышу через какое-то время! (тут его течение не ощущается). — И о конце света. Он будет, будет. Но не раньше, чем исчерпаются все комбинации, возможные в рамках этого творения. Для вас — это еще очень долго. Для Него — впрочем, для Него время вообще не существует.

Я не решаюсь спросить. Но после паузы Посвященный говорит и сам:

— Это не первое творение. Но еще неясно — будет ли последнее. Возможности множатся, я вижу все больше… Снова пауза. И наконец:

— Не забываю о продвинутых. Но двигайтесь, двигайтесь. Смысл этого творения — в развитии. А я увижу. Да, и вот еще что.

Я почувствовал, как изменился настрой его мыслей которые он вколачивал в меня напрямую, без помощи слов.

— Тебе предстоит серьезное дело. Его надо выполнить! Конечно, лучше не переходить известных тебе границ. Не падать слишком низко. Но тебе придется возвратиться в себя — прежнего, каким ты был не так давно. И пока будешь оставаться таким — не обращайся к нам. Жестоко, но иначе нельзя. А уж если…

Так и не закончив, он ушел — я сразу почувствовал, он оказался вне моего восприятия.

Пора было возвращаться.

Медленный переход в нормальное бытие. Одновременно оживает таймер мика, упрятанного где-то глубоко в моей голове микробиокомпьютера, без которого в наше время не живет ни один человек.

У меня остается еще полчаса. Хватает на легкую гимнастику и на приведение жилья в относительный порядок. Даже на то, чтобы стереть пыль с бросающихся в глаза плоскостей.

Едва успеваю закончить эту работу, как Вратарь деликатно звякает, чтобы привлечь мое внимание к экрану внешней камеры. Той, что уютно пристроилась наверху, на крыше. Она исправно показывает, как на площадку мягко садится «Бриз» — маленький агрик третьего класса, рассчитанный на четырех седоков. Это означает, что гость прибыл.

Вернее, гости: их трое — недаром Верига употреблял множественное число, когда потревожил меня звонком. Против королевского недуга — пунктуальности — прибывшие обладают явным иммунитетом: пришли на десять минут раньше. Но при первом знакомстве излишняя придирчивость вряд ли пойдет всем нам на пользу.

— Строго проверь, — говорю я. — И впусти, если все в порядке.

(Я поймал себя на том, что стал применять такие меры предосторожности, какие принимал в добрые старые времена. Где мои сколько-то там лет? И что это: интуиция — или признаки маразма?)

Пока перед дверью и потом в тамбуре происходила процедура проверки, я последним взглядом прошелся по комнате и (на всякий пожарный) занял позицию, на которой меня нельзя будет увидеть сразу, когда дверь укатится в стену. Предосторожность, по сути, можно было бы назвать излишней: если они пройдут проверку, то смогут действовать разве что врукопашную — а этого я не очень боюсь. Однако же интуиция подсказывала мне именно такой образ действий.

Заняв позицию, я не без любопытства оглядел все четыре монитора — те самые, что показывали прихожую. Вратарь (для гостей это сейчас лишь табло, рисующее слова команд) выдает первое указание:

«Будьте любезны (я — сторонник вежливости во всех случаях) поместить все имеющееся у вас оружие в шкафчик справа».

Как и ожидалось — секунды нерешительности. Троица переглядывается. Один — тот, что справа, — покачивает головой. Еще секунда. Средний — видимо, это и есть доктор Верига, — чуть пожав плечами, достает откуда-то из-за пазухи оружие и кладет на указанное место. Дистант класса «мид и», предпоследняя модель — температура в точке поражения не более двух тысяч Цельсия, предел — сто двадцать метров, емкость батареи — триста импульсов, или шесть минут непрерывного действия. Щечки рукоятки потемнели от ладони владельца, значит, машинка служит не только в качестве театрального реквизита.

Такие же инструменты выкладывают с явной неохотой и остальные двое. Похоже, они опасаются серьезных неприятностей.

Табло Вратаря мигает. И возникает следующее воззвание:

«Вынужден напомнить: ВСЁ оружие».

Снова переглядки. Пожимание плечами. Кто-то даже вздыхает. В конце концов к лежащим на тумбочке дистантам прибавляются три пулевых безадресных пистолета (оказывается, где-то они еще в ходу!), три синерианских кинжала — голубой мерцающий металл, золотистые, слегка выгнутые рукоятки, — и всякая мелочь: звездочки, ручки, трубочки с иглами и т.д. В общем, взвод не взвод, но десантное отделение (прошлого века) можно было бы вооружить. Да, неуютно чувствуют себя провинциалы на Теллусе, надо полагать. Интересно, как вооружились бы они для визита на Армаг?

Больше претензий у Вратаря не возникает. Легкое гудение — и вся их амуниция исчезает в глубине шкафа, а дверь в мою приемную распахивается.

Похоже, никаких дурных неожиданностей опасаться не следует. Я оставил свою позицию и пошел навстречу гостям, не забыв изобразить едва ли не самую любезную из имеющихся в моем распоряжении улыбок.

Они вошли — и даже мне передалось на миг то чувство удивления, которому они невольно поддались.

Быть может, они ожидали, что стены моей скромной обители будут увешаны клинками, пистолетами, дубинками, наручниками, а в центре окажется защитный жилет со следами множества попаданий. А увидели совершенно другое, я бы даже сказал — противоположное. И это их в какой-то мере озадачило и даже (как уловил я) заставило усомниться: туда ли они попали, куда намеревались.

Я видел, что им очень хотелось повернуться и уйти — даже не извинившись за напрасное беспокойство. Но это длилось лишь краткий миг; видимо, эти трое были людьми привыкшими к неожиданностям. И кончилось тем, что они вежливо поздоровались. После чего один из них — видимо, самый нервный — проговорил:

— Надеюсь, мы получим обратно наше снаряжение?

— Разумеется, — успокоил я. — Кстати, на Теллусе жизнь достаточно безопасна, так что таскать с собой такой арсенал вовсе не обязательно.

Нервный ответил:

— На это у нас своя точка зрения.

Я только пожал плечами, что должно было скорее всего означать: «Всяк по-своему с ума сходит». И предложил им на выбор кресла или диванчик, как раз на троих. Двое выбрали кресла, третий, тот, кто был, по-моему, Веригой, уселся на диванчик: таким образом они как бы образовали треугольник, в котором я находился в середине основания. Мне осталось лишь внутренне усмехнуться.

Последовали обычные две минуты молчания — встречаясь впервые, принято тратить столько времени, чтобы составить первое представление о собеседниках.

Я прежде всего постарался оценить их зрительно. Все трое были первого среднего возраста — где-то около шестидесяти, самый расцвет, нормально развитые физически, одеты одинаково — в земные повседневные и явно неудобные для них костюмы. Затем принялся за главное: решил покопаться в нутре каждого— так, чтобы они не ощутили неудобства. У Вериги определенно проблемы с почками, спутники его переносили серьезные ранения — у того, что справа, два следа, у второго — три, одна пуля даже не извлечена, давно закапсулировалась. Провинция! У нас никто не стал бы таскать в себе такое инородное тело. Но это-то меня не волновало. Я хотел убедиться в том, что они не выставили никаких внутренних блоков, не выстроили защиту: когда ее обнаруживаешь, волей-неволей приходится насторожиться. Так что на эту операцию я настроился очень серьезно.