Повседневная жизнь женщины в древнем Риме - Мари-Терез Рапсат-Шарлье

Рано или поздно она разорит или отравит мужа — на том все и закончится в этом извращенном мире, где женщина вознеслась и преступила порядок, установленный природой и обществом.

Для врача Сорана Эфесского, работавшего в Риме при Траяне и Адриане, женщина — особое существо; для большинства его клиентов она — тело или даже часть тела: у кормилицы грудь, у матери — матка и живот. Тем не менее гинекологу необходимо хорошо знать анатомию матки. Можно заметить, что он ничего не говорит о матке после менопаузы, так что можно думать, что женщин в этом возрасте он уже не осматривал, а его описание крепления и чувствительности матки противоречит обычной теории о причинах маточных сокращений. «Матка расположена в пространстве, ограниченном ее отростками, между мочевым пузырем и прямой кишкой, выше прямой кишки и ниже мочевого пузыря, иногда во всем этом пространстве, иногда частично, поскольку величина ее переменчива: у девочек она меньше мочевого пузыря и полностью им покрывается, у девственниц, уже созревших, того же размера, как часть мочевого пузыря, расположенная над ней, у женщин, утративших девственность, а особенно уже рожавших, она больше мочевого пузыря . После родов матка уменьшается в размерах, но остается больше, чем до беременности . Матка крепится тонкими перепонками . Когда эти перепонки напрягаются вследствие воспаления, матка оттягивается назад или склоняется вбок, если же они растягиваются и ослабевают, матка опускается — не потому, что она есть живое существо, а потому что у нее, как у всего живого, есть осязание, из-за которого она сокращается от охлаждающих воздействий и растягивается от расслабляющих».

«Вот гробница не слишком роскошная для прекрасной женщины. Родители дали ей имя Клавдия. Она любила супруга всем сердцем. Имела двух сыновей: одного оставила на земле, другой уже под землей. В разговоре любезна, поступью скромна, занималась домом, пряла шерсть».

В этих ярких картинках есть доля правды, но их недостаточно, чтобы увидеть всю правду. Это действительно только иллюстрации для украшения первых страниц нашей книги. Книга же эта — не феминистическая акция, и в ее задачи не входит «провокативный» или «стимулирующий» эффект, который слишком часто приписывают своим трудам авторы американских работ такого рода — воплощение непреклонной последовательности, систематичности, а иногда и чрезмерного воображения. Это не партийная книга, а просто историческая, и мы по возможности не будем применять к прошлому мнимые аксиомы современности.

Работа честного историка одинакова, каков бы ни был его пол, хотя от двух женщин, пишущих про римлянок, все-таки нельзя не ожидать некоторой симпатии к своим героиням. Но мы не дадим ей воли: мы ни в коей мере не собираемся принимать сторону «второго пола» против «сильного» и обличать римский мачизм, не собираемся писать «политкорректную» историю Рима. Но когда о женщинах пишут мужчины, они изначально попадают в неловкое положение: им неизбежно поставят в упрек мужскую точку зрения и заметят, что точку зрения женщин они не способны понять, а уж тем более говорить от их имени. И действительно, история римских женщин ставит особые проблемы постольку, поскольку они не оставили нам письменных источников, к которым мы могли бы обратиться. Женщины вообще не говорят: за них говорят мужчины; перед нами personata vox, sermocinatio, своего рода игровой диалог, так что мужчины явно понимали, что им говорят. Даже любовные излияния элегических героинь изложены в стихах их возлюбленными! Устная и письменная культура римлян-мужчин всегда оставалась нормативной и требовала социального правдоподобия (ratio dignitatis) в речах тех, за кого говорили слова. Разве что несколько скромных надписей кормилиц в честь своих умерших выкормышей да очень немногие страницы более или менее приличных стихов и прозы были написаны или продиктованы женщинами.

Таким образом, увидеть подлинные образы женщин стоит немалого труда. Многие надписи, где идет о них речь, сделаны уже посмертно и сочинены на самом деле их отцами, мужьями и сыновьями. Даже их внешний облик продиктован обязанностями перед обществом и семейством, а занимались они тем, что оставляли на их долю мужчины. Чтобы выразить себя, им оставались только прошения, акты благотворительности и краткие граффити. Не будем их переоценивать, но и пренебрегать ими не будем. Раз римские женщины так редко брали слово, мы просто констатируем этот исторический факт — он не станет полемическим аргументом в сегодняшних спорах.

Благодарим всех, чьи исследования, ободрение и критика помогли созданию этой книги. Особо упомянем наших коллег и друзей Альбера Демана, Сеголену Демужен, Югетту Джонс, Монику Донден-Пейр, Арно Кнепена, Алена Мартена, Жака-Анри Мишеля, Катрин Салль, Эмили Хемелрейк, Джона Шайда и Сесиль Эверс, а также наших студентов и студенток Валерию Анзиа, Салиму Барри, Доминику Беккерс, Женевьеву Буржуа, Од Бюзин, Филиппа Вандерлиндена, Седрика Ван Келеффа, Жилля Греса, Лорана Девольде, Алину Деро, Режиса Дефюрно, Федру Клуне, Марилен Полэр, Фредерика Пюиссана, Янника Роллана и Лоране Тотлен.

Попытка написать историю женщин в Риме похожа на азартную игру: тут все неясно. Да и вообще вся античная история — и женская, и мужская — покоится только на комплексе относительно связных, относительно доказательных сведений; в ней можно выделить мало достоверного, не считая, пожалуй, дат кое-каких крупных сражений, а они-то нам как раз и неинтересны. Это сразу делает наше положение неудобным, как бы строго и тщательно ни вести исследование. К этой главной трудности добавляется еще одна: материалов о женщинах мало, и они разрозненны. Ведь все письменные источники, кроме каких-то крох, созданы мужчинами. Наконец, встает проблема географических и хронологических рамок. Немыслимо описать жизнь женщин на протяжении всех двенадцати столетий от легендарного основания Рима Ромулом до свержения Ромула Августула: мир, менталитет, общество и само государство — представления о нем и его функционирование — слишком сильно менялись, чтобы их можно было охватить одним взглядом. С другой стороны, Империя в пору расцвета захватила такое пространство, что нечего и надеяться обозреть все Средиземноморье от Ближнего Востока и Египта до Геркулесовых столпов или западные провинции от границ африканской пустыни до Шотландии, Рейна и Дуная; невозможно дать портрет женщин каждого из этих так или иначе романизированных регионов. Поэтому в начале предлагаемой книги следует оговорить, какова была наша методология, а также описать естественную и социальную среду, в которой жили римские женщины.