По военным дорогам отца - Василий Васильевич Блюхер

на Оренбург через Троицк - Орск тогда еще не имелось. У Кинеля свернули на юг и уже под Бузулуком попали во фронтовую полосу. На путях хозяйничали дутовцы.

Помня, что большинство в отряде составляет необстрелянная рабочая молодежь, командующий распорядился провести во всех ротах летучие митинги с выступлениями на них бывалых солдат.

За оружие пришлось взяться уже на следующий день. Поутру эшелоны остановились на разъезде за Бузулуком, перед испорченным участком пути. Бойцы выскочили из вагонов и принялись распрямлять скрученные в дугу концы рельсов. И вдруг застрочил пулемет, поднялась винтовочная пальба.

Люди попадали. Кто бьет, откуда - не видно. Заслышав перестрелку, отец кинулся к бойцам. Но кто-то другой спокойным, уверенным голосом уже подал нужную команду:

- Поднима-айсь! За мной, в атаку! Вперед!

Первым на укрывшихся в кустах казаков бежал, паля [16] на ходу из нагана, командир батальона 1-го Уральского полка.

- Молодец, Павлищев! - похвалил отец.

С тех пор подобные стычки вошли в систему, ввязываться в них приходилось чуть ли не через каждый десяток верст. Так вырабатывалась новая тактика - тактика эшелонной войны. С каждой встречей с врагом красные уральцы лучше и лучше постигали ее «секреты» и убыстряли темпы своего продвижения на юг…

После короткого, но жестокого боя наши заняли станцию Новосергиевская. Дружными атаками из эшелонов выбили белоказаков с разъездов близ двух других станиц и уже на одиннадцатый день своего похода на станции Сырт встретились с красногвардейцами осажденного Оренбургского гарнизона.

Вскоре в Оренбурге узнали о спровоцированном империалистами Антанты мятеже Чехословацкого корпуса, но вести об этом носили отрывочный характер, и многие всерьез их не принимали. Считали, что выступления бывших военнопленных окажутся явлениями эпизодическими, будут легко и быстро подавлены.

Отец отнесся к этим событиям иначе. 18 июня он связался по телефону с находившимся в Уфе народным комиссаром по военным делам П. И. Подвойским и заявил, что считает «нравственным долгом перед Родиной и революцией направить часть уральских войск на помощь Троицку и Челябинску, чем будет облегчено положение и самого Екатеринбурга» {5}.

Нарком согласился с этим и предложил заменить уральские отряды мобилизованными рабочими Оренбурга и Бузулука. Отец не мог в такое время покинуть советские войска Оренбургской группы и направил часть сил своего отряда навстречу мятежникам. Дружной атакой белочехи были выбиты из Бузулука.

На этом успех и кончился. У наших имелось только восемьсот штыков и сабель. Противник предпринял контратаку впятеро большими силами и взял верх. Бузулук пришлось сдать. Одновременно по всей округе активизировались дутовцы. Натиск белогвардейщины с каждым днем нарастал. Стало очевидным, что и Оренбург разделит участь Бузулука. [17]

Возвратись в Оренбург, отец потребовал немедленного созыва командующих отрядов. Утром 28 июня -1918 года все они собрались в вагоне главнокомандующего Оренбургской группой Г. В. Зиновьева. При обсуждении вариантов отхода главком высказался за то, чтобы отводить части и отряды по не занятой противником железной дороге в сторону Ташкента. Отец назвал этот путь линией наименьшего сопротивления и заявил, что надо двигаться в район Челябинска и там помогать Красной Армии в ее борьбе с белочехами.

Кто только не пытался отговорить командира уральцев от столь рискованного намерения! Даже П. А. Кобозев, чрезвычайный комиссар Оренбургской губернии, с укоризной спросил:

- Куда ты пойдешь? В область, которая объята казачьим восстанием {6}?…

Точку зрения отца поддержали Николай Каширин и Михаил Калмыков. Большинство же командиров проголосовало за туркестанский вариант.

Калмыков тут же опротестовал это решение. Накануне на его имя каким-то чудом проскочила в Оренбург телеграмма из Уфы. Белочехи грозили ей уже и с востока, и с запада. Ревком приказывал командиру Уфимского отряда немедленно возвращаться.

На рассвете 29 июня Калмыков выступил с отрядом из Оренбурга. Провожая его, отец сказал:

- Не волнуйся, Михаил Васильевич, в одиночестве не оставим. И мы не покинем Урал. Вот обеспечим эвакуацию, и тоже двинемся на север.

В Оренбурге Блюхер встретился и с Николаем Кашириным - командиром Верхнеуральского красного казачьего отряда, который на совете главкомов так же страстно доказывал необходимость похода на север, к Челябинску. Они оказались тогда в абсолютном меньшинстве, но не изменили решению идти по тылам врага навстречу частям Красной Армии. Их отряды еще три дня оставались на передовых позициях за городом. Враг наседал, кидался в яростные атаки, но наши выстояли. Обеспечили полную эвакуацию на юг из Оренбурга советских учреждений и войск.

Только 1 июля 1918 года отряды Блюхера и Николая Каширина выступили из Оренбурга, держа путь на северо-восток. [18]

Отец вел на прорыв более девятисот пехотинцев, эскадрон кавалерии и артиллерийскую батарею четырехорудийного состава. С Кашириным шло триста семнадцать казаков-конников и сто девяносто пять пластунов-пехотинцев.

Части Уральского отряда на марше составляли главные силы. Каширины несли службу боевого охранения. Вокруг рыскали белоказаки. В открытые схватки ввязываться не решались. Лишь попугивали издали винтовочными выстрелами да пулеметной трескотней. Отряды в походе потерь не имели. Наоборот, ряды их почти непрерывно росли.

Разведчики помимо своих основных функций отлично выполняли и обязанности агитаторов. Возвращаясь с заданий, почти всегда приводили с собой новых и новых добровольцев. Нередко большие группы вооруженных рабочих и крестьян присоединялись к отрядам. Наиболее крупными среди них были дружины приисковых рабочих под командованием Синельникова и Верзилова, а также казачья конная сотня Михайлюка.

Пополнениям радовались. С каждой встречей новых товарищей прибывало бодрости и веры в конечный успех дела. Но шли осторожно, нащупывая наиболее верные пути и по крохам выведывая сведения о том, что делается в лежащих далее селениях и городах.

За Ак-Мечетью долетела черная весть -Верхнеуральск оставлен советскими частями… Пришлось изменить направление и пойти на Белорецкий завод.

* * *

- Да, обернулось все совсем иначе, чем мы предполагали. С июля по сентябрь восемнадцатого года Урал-обком не получал от нас никаких вестей, - вспоминал спустя много лет Я. М. Кривощеков. - Ну а в сам Екатеринбург нашему полку случилось войти только через год с лишним. Это было в конце июля девятнадцатого, когда мы уже вовсю били колчаковцев.

Слушал я ветеранов, следил за боевыми маршрутами 1-го Уральского полка, а самому хотелось представить себе: а какими же в ту пору были сами рассказчики?

- Какими? Взгляните-ка…

На стол легли фотографии. На первой был юноша - худенький, с припухлыми губами, тонкой шеей в широком вороте гимнастерки. [19]

- Командир 1-го Уральского Зубов Василий Алексеевич. Собственной персоной, - пояснил Хлебутин. - Полк принял, когда двадцати пяти еще не было. И командовал он нами в боях на вятских полях и в пермских лесах.

- А где же вы, Валериан