Тайна Леонардо - Андрей Воронин

– А я и не собирался, – с желчной усмешкой заверил его приятель, поднимаясь с дивана и запуская руку во внутренний карман своего дорогого твидового пиджака. При этом он иронически покосился на стоявшую посреди комнаты на треноге картину и хитро, заговорщицки подмигнул Ирине. – Это ты развел тут... антимонии. Вот, Ирина Константиновна, – продолжал он, вынимая из кармана и протягивая Ирине незапечатанный конверт, – не откажитесь получить за труды. Надеюсь, в дальнейшем мы с Дмитрием Васильевичем можем рассчитывать на вашу помощь?

Ирина заглянула в конверт. Там был ее обычный гонорар, и это ее вполне устраивало. Работа оказалась пустяковой, к тому же Ирина Андронова не любила, когда ей давали лишнее: это напоминало не то чаевые, не то плату за какие-то дополнительные секретные услуги – например, за выдачу заключения, устраивающего того, кто платит. Странно было лишь то, что платил Петр Петрович, только что с ее помощью выигравший у своего приятеля спор. За те деньги, что лежали в конверте, можно было купить сколько угодно коньяка, даже очень дорогого и старого.

– Мне доллар друг, но истина дороже, – правильно поняв ее замешательство, торжественно провозгласил Петр Петрович.

После этого Ирине оставалось только откланяться. Старики проводили ее до дверей, по очереди со старомодной галантностью поцеловали руку, и тяжелая, обшитая кожей дверь закрылась за ее спиной. Ирина услышала голос Петра Петровича, который с большим подъемом декламировал: "Сдвинем чашу с чашей дружно! Нынче пить еще досужно..."

Спортивная "хонда" Ирины ждала ее на стоянке напротив подъезда. Выйдя на крыльцо, Ирина нахмурилась: какой-то болван, приехавший позже ее, полностью загородил ей выезд, закупорив машину на стоянке, как пробку в бутылке, своим длинным черным "БМВ". Парочка старых чудаков, известных в кругах московских коллекционеров своей давней дружбой и некоторой эксцентричностью, мигом вылетела у нее из головы. Нет, в самом деле, что за хамство?! Как будто припарковаться больше негде...

Положение немного облегчалось тем, что вышеупомянутый болван – то ли сам водитель "БМВ", то ли его приятель – околачивался здесь же, у машины. Он стоял спиной к Ирине, беспечно привалившись задом к пыльному багажнику, курил и, задрав голову, разглядывал густо забрызганные осенним золотом кроны старых берез и лип, что росли во дворе.

Ирина поджала губы. Человек, чей затылок она сейчас имела сомнительное удовольствие лицезреть, явно был не стар и далеко не беден, а следовательно, почти наверняка имел какое-то отношение к криминалу – если не прямо сейчас, то в прошлом. А среди этих типов попадаются такие, кому безразлично, женщина перед ним, старик или ребенок... Впрочем, среди законопослушных россиян, не избалованных избытком денег, хамы тоже не редкость, так что...

– Послушайте, – сказала Ирина, постаравшись хотя бы поначалу скрыть одолевавшее ее раздражение.

Человек обернулся, и раздражение Ирины Андроновой многократно усилилось. Она злилась на себя за то, что, кажется, рада видеть это лицо, самой заметной деталью которого, как всегда, были темные очки. Она злилась на него за то, что он заставил ее злиться на себя, и еще за многое, многое другое – за то, например, что отыскать его не было никакой возможности, а вот он нашел ее сразу же, как только ему этого захотелось. Ну, и, разумеется, за то, что загородил выезд со стоянки, полностью лишив ее возможности избежать разговора.

"Стоп, – подумала Ирина. – Ну а если бы не загородил? Если бы просто подошел и окликнул, тогда что? Сделала бы вид, что не услышала, прошла, как мимо пустого места, села бы в машину и укатила? То-то было бы красиво, то-то хорошо! Тебе тридцать, – напомнила она себе. В этом возрасте женщина не должна вести себя как пятнадцатилетняя дура, какими бы причинами это ни было вызвано".

"Не просто пятнадцатилетняя дура, – подсказал тоненький ехидный голосок откуда-то изнутри. – Как влюбленная пятнадцатилетняя дура, так будет вернее".

"Еще чего", – сердито подумала Ирина и, собрав в кулак все свое самообладание, улыбнулась, изобразив на лице легкое удивление.

– Глеб Петрович? – произнесла она тем особенным, до отвращения светским тоном, к которому прибегала всякий раз, когда намеревалась освежевать собеседника живьем и натянуть его шкуру на барабан. – Какая неожиданная встреча!

Глеб Сиверов, который успел неплохо изучить ее характер, слегка переменился в лице: ему был известен этот тон, и он уже понял, что радостной встречи боевых товарищей не получится. Он открыл рот, явно намереваясь произнести заготовленную заранее фразу, но Ирина не дала ему такой возможности.

– С удовольствием побеседовала бы с вами, – продолжала она все тем же обманчиво дружелюбным тоном, – но, к моему огромному сожалению, не располагаю временем. Скажите, вы всегда так паркуетесь?

– Э... – Сиверов был слегка сбит с толку этим великосветским "наездом".

– Полагаю, что нет, – продолжала Ирина, обворожительно улыбаясь, – иначе вам при всех ваших неоспоримых, выдающихся талантах давно свернули бы шею. Не будете ли вы так любезны отогнать ваше корыто на два-три метра в сторону, чтобы я могла наконец выехать со стоянки?

Сиверов издал какой-то странный звук, оставивший у Ирины довольно неприятное впечатление: Глеб Петрович, некогда представившийся охотником за головами, тихонько хихикнул и, не говоря ни слова, полез в свою машину. За руль он, однако, не сел, а, выбравшись из салона и распрямившись, протянул Ирине роскошный букет поздних астр.

– Ирина Константиновна, – сказал он, всем своим видом изображая раскаянье, – ну что вы, ей-богу? Кто старое помянет...

Ирина проигнорировала букет, хотя это оказалось неожиданно трудно. Тогда Сиверов обошел свою машину и торжественно возложил цветы на крышу красной спортивной "хонды". Ирине немедленно представилось, как она, по-прежнему не замечая этого подношения, садится в машину, включает задний ход и рывком выводит машину со стоянки. Цветы сползают по гладкому металлу крыши, сыплются на ветровое стекло, а оттуда на капот. Потом она резко крутит руль, послушная машина разворачивается почти на одном месте, несколько цветов падает на асфальт, а когда она переключает передачу и одним толчком педали бросает машину в открывшийся проезд, встречный поток воздуха сдувает с капота все остальное, и мохнатые звезды астр сыплются на пыльный асфальт...

Цветов было жаль, и Ирина снова, уже не в первый раз, подумала, что воображение не такой уж ценный дар, как это кажется тем, кто его лишен. Бывает, что это не дар, а проклятье, а то и просто досадная помеха, не дающая довести до конца задуманное дело – маленькую месть, например.

Сиверов смотрел на нее, облокотившись на крышу "БМВ" и положив подбородок на кулаки. Черные очки, как всегда, мешали правильно оценить выражение его лица, и Ирине пришлось напомнить себе, что это выражение ей совершенно безразлично. Этот человек вместе со своим драгоценным генералом Потапчуком использовал ее, а когда нужда в ней отпала, исчез без предупреждения, даже толком не попрощавшись. Почти год о нем ничего не было слышно, и вот, пожалуйста, – возник! Извольте радоваться...