Гегемония, или Борьба за выживание. Стремление США к мировому господству - Ноам Хомский

ТЕРРИТОРИЯ ВНЕШНЕГО ВРАГА

В то время как массированная пропаганда позволяет контролировать внутренних врагов, за границей становятся доступными прямые средства воздействия. Ключевые фигуры администрации президента Дж. Буша-младшего — выходцы из наиболее реакционных кругов окружения президентов Р. Рейгана и Дж. Буша-первого. Красноречивым подтверждением этому служит политика, проводимая ими на ранних этапах президентства. Когда представители церкви, наравне с другими критиками внешнеполитического курса США в Латинской Америке, высказались против ставшего привычным режима насилия и подавления, администрация Рейгана отреагировала началом кампании «Война с террором», которая была объявлена сразу же после избрания Рейгана президентом США в 1981 году. Неудивительно, что инициатива США переросла в войну с применением террористических методов — череду убийств, пыток и варварства — которая распространилась во многие другие регионы мира.

В Никарагуа правительство США в определенный момент утратило контроль над вооруженными силами, которые использовались для усмирения местного населения. Данная политика является горьким наследием идеалистических взглядов В. Вильсона. В результате свержения поддерживаемой правительством США диктатуры Сомосы, сандинистские повстанцы разоружили кровавую Национальную гвардию. Никарагуа стала жертвой международной террористической кампании, что привело к разрушительным последствиям для этой страны. Даже сам психологический эффект американской войны с применением террористических методов оказывает очень сильное воздействие. Ощущение неисчерпаемости жизненных сил и оптимизма, появившееся у никарагуанцев после свержения диктатуры, не могло быть долгим в условиях, когда действующая сверхдержава продолжала свое вторжение, разрушая надежды на светлое будущее.

В других странах Центральной Америки контроль поддерживался вооруженными формированиями, оснащенными и обученными США. В отсутствие сил самообороны, регулярной армии, способной защищать гражданское население от террористов, читай — самих спецслужб, вспышки насилия стали более откровенными. Правозащитные организации, представители церкви, латиноамериканские деятели науки и многие другие все чаще сообщали об увеличении количества убийств и пыток. Однако эта информация не получила широкого распространения в США, чье правительство несло главную ответственность за сложившуюся ситуацию, и вскоре упоминания об этой теме свелись на нет{11}.

К середине 1980-х годов в результате террористических кампаний, организованных США, многие страны «оказались подвержены панике, коллективному запугиванию, в них царил всепроникающий страх», — отмечала ведущая церковная правозащитная организация Сальвадора. Население смирилось с каждодневной демонстрацией насилия и постоянными сценами убийств и пыток. По возвращении из кратковременного визита на родину, в Гватемалу, журналист Хулио Годой написал: складывается впечатление (может сложиться впечатление), что некоторые чиновники Белого дома поклоняются ацтекским богам и приносят им в жертву кровь народов Центральной Америки. Он был вынужден бежать из Гватемалы годом раньше, когда редакция газеты «Ла эпока», в которой он работал, была взорвана спецслужбами страны. Это происшествие не вызвало интереса США, слишком сильно занятых изучением злодеяний официального врага. Участие сверхдержавы в поддержке государственного террора в регионе несомненно, хотя и трудно найти прямые подтверждения этому. Правительство США, писал Годой, в Центральной Америке привело к власти и поддерживало силы, которые с легкостью могли бы тягаться с румынской тайной полицией «Секуритате» Николае Чаушеску за присуждение первого места в мире по уровню жестокости{12}.

После того как руководители террористических организаций достигли всех своих целей, в Сан-Сальвадоре прошла конференция членов ордена иезуитов. На ней обсуждались последствия террористической деятельности в регионе и была дана соответствующая оценка всем участникам этого процесса. Сами иезуиты располагали более чем достаточным опытом, помимо мрачных наблюдений на протяжении грозных 1980-х годов, для составления подобного рода заключений. Выводы конференции показали, что нельзя останавливаться исключительно на проблеме терроризма. Не менее важной является «попытка понять… насколько сильно укрепление в сознании людей образа террора способствует манипулированию ожиданиями большинства»{13}, уменьшая его способность выдвигать «альтернативы запросам мирового гегемона». Это важно не только для Центральной Америки, но также для всего остального мира.

Крайне необходимо лишить людей надежды. Если этого удается достичь, утверждение формальной демократии становится возможно и даже предпочтительно, но только как средство пропаганды и пиара. Конечно же, данная закономерность осознается глубже всего «чудовищами в человеческом обличии», как некогда классик окрестил простой народ, страдающий, потому что бросил вызов власти, которая пытается навести порядок.

Эта совокупность причин приводит к тому, что вторая мировая сверхдержава — международное общественное мнение — должна очень постараться, чтобы понять, может ли она преодолеть меры сдерживания, направленные против нее. Она должна начать всерьез относиться к таким ценностям, как свобода и справедливость, о которых слишком легко стало говорить, но гораздо труднее их отстаивать и проводить в жизнь.

Осенью 2002 года одной из наиболее острых тем мировой политики и международных отношений стало то, что наиболее могущественная держава за всю мировую историю заявила о своем решении использовать военные силы и меры устрашения. Этот ресурс, в обладании которым США имеет неоспоримое преимущество, необходим для поддержания господствующего положения. Суть официальной риторики в связи с этим решением можно охарактеризовать следующей выдержкой из текста Стратегии национальной безопасности: «У нас хватит сил и средств, чтобы убедить потенциального противника воздержаться от наращивания собственных вооружений в надежде превзойти или сравняться по паритету военной мощи с США»{14}.

Один известный эксперт в области международных отношений, Джон Икенбери, расценил данное заявление как непосредственное свидетельство «грандиозной стратегии, ведущей от фундаментальной решимости к реализации мер по созданию однополярного мира. В нем у США не будет ни единого достойного соперника — и так должно быть всегда, чтобы ни одно государство или коалиция стран не могли бросить вызов Америке как единственному лидеру, защитнику и поборнику всего самого светлого». Провозглашенный подход делает бессмысленными нормы международного права о самообороне, закрепленные в Статье № 51 Устава ООН. В целом оборонная доктрина США уменьшает значимость международного права и международных организаций. Икенбери продолжает: «Согласно новой грандиозной имперской стратегии, США предстает как ревизионистское государство, стремящееся использовать любые возможности для установления нового миропорядка, в котором они будут играть главную роль». При этом США предполагают, что другие страны будут стремиться «искать возможности конкурировать, противодействовать, сдерживать и оспаривать американское влияние». В среде внешнеполитической элиты укоренилось опасение, что данная стратегия «ведет к разобщенности мира и возрастанию напряженности в международных отношениях, а также создает значительные риски для самих США»{15}.