Рай на земле - Яна Темиз

– Нет-нет, спасибо, Наташенька, у меня все есть… нет, я не тебе, это Наташа на рынок идет… ничего-ничего, это я по телефону… правда, ничего не нужно, спасибо!

В доме было прохладно и приятно после жары, которая почти не чувствовалась под яблоней, но сразу дала знать о себе на лужайке и около елки. Неужели через несколько дней она будет у моря? Как хорошо! Что там Инночка говорила про какие-то деньги? Елка ее, что ли, отвлекла?

Надо прислушаться и вникнуть. Скрипнул старый ящик большого комода, вот он, паспорт, здесь же и деньги… как все-таки хорошо, что они есть! И Наташа… может действительно продать им ту часть дома, они ее так уговаривают. Чего ей, собственно, бояться? Для кого сохранять? А люди они приятные, надежные, вон дети у них, будет в доме жизнь. И с Наташей она теперь связана. Если бы не Наташа, она бы никогда не узнала…

– Ну и пришлось сказать, что у тебя сейчас денег нет и что мне бы хотелось сделать тебе подарок. Для Саши это не сумма, он тут же рукой махнул, но ты смотри, Толе не проговорись, ладно?

Понятно. Хоть и совсем не понятно! Как понять, что женщина настолько потеряла стыд, что готова везти любовника на курорт за счет своего зятя, лгать мужу, вовлекать в эту ложь лучшую подругу? Для Саши это не сумма! Зато для другого Саши это, видимо, сумма. Елена Георгиевна знала, что Инночка постоянно платила за своего приятеля в театрах и ресторанах, делала ему какие-то подарки, но это же совершенно другие деньги! И потом одно дело – тратить собственные небольшие доходы от уроков, и совсем другое – больше тысячи долларов, принадлежащих зятю! Да еще ставить ее в неловкое положение перед своей семьей! Она, слава богу, не нуждается и не желает оказываться на положении бедной, облагодетельствованной пенсионерки.

Нет, это не дело. Мысли ее, сделав круг, вернулись к собственным финансам – может, все-таки продать дом? Что она теряет? Будет жить, как сейчас, а свободы, той, что зависит от денег, прибавится. В конце концов, много ли ей осталось? Ни наследников нет, ни молодых любовников, никого…

Возни только много. Сосед вон решил продать, так оказалось, что надо оформлять какой-то кадастр, идти в земельный комитет, в регистрационную палату, собирать подписи у соседей, еще что-то делать. Раньше ничего подобного не было! Сосед, пришедший как раз за нужной ему подписью, интеллигентный, воспитанный молодой человек, как начал рассказывать о своих хождениях по инстанциям, так просидел почти час, успев попутно выпить две чашки чая и традиционно, как все ее нечастые посетители, повосхищаться картинами и китайским сервизом. Как странно: собственный дом – и тот не можешь продать без мучений!

Елена Георгиевна практически не общалась с соседями, многих из них и знать не знала и представить себе не могла, как это она пойдет собирать какие-то подписи.

– Ельча, ты меня слушаешь? Паспорт нашла? – еще одно прозвище такого же возраста, как елка. Елечка – Ельча, сокращение такое, для чужих, наверно, странно звучащее.

– Нашла. Но послушай, Инночка, это же неудобно! В смысле про деньги. Что твои все обо мне подумают? И они прекрасно знают, что я сдаю дом и московскую квартиру, и что я часто езжу куда-нибудь, и что…

– Диктуй давай. Неудобно спать на потолке… и еще кое-что! И кем выдан на всякий случай… все, пока, собирай чемодан! Номер рейса и все дела я тебе завтра скажу, сейчас некогда мне! Костюм бирюзовый возьми и то платье свое, вечернее! Все-таки пять звезд! И гранаты мои любимые! Все, Ельча, счастливо, до завтра!

Как у нее все просто, господи! А может, все и на самом деле так просто? И не надо ничего усложнять. Говорить все слова подряд и не краснея, ездить на курорт с любовником, лгать мужу, присваивать чужие деньги, играть роль богатой дамы с богемными привычками – а почему нет?

Снова усевшись под яблоней, Елена Георгиевна попыталась вернуться к своему доинночкиному настроению. Но то умиротворенное, созерцательное состояние, которое обычно приходило к ней здесь, никак не желало возвращаться. Рука машинально потянулась к оставленному детективу, но раскрывать его почему-то не захотелось. Елена Георгиевна даже поймала себя на мысли, что не помнит, о чем там речь, хоть сначала начинай. И вроде модный, всеми читаемый автор, она сама его столько раз хвалила и защищала в пустых разговорах со знакомыми – и вот, пожалуйста! Все там, казалось бы, на месте: интрига, загадка, персонажи, – и при этом… ни уму ни сердцу. Нет, уму, это ложно-интеллектуальное чтение еще что-то говорило, а вот сердцу… не то что старые английские детективы, в которых можно было просто жить, уйдя от себя, своего одиночества, своих забот.

Она поискала глазами то яблоко в траве, которое заметила во время телефонного разговора. Где же оно? Солнечные пятна успели переместиться, освещая другие части лужайки, трава уже начинала подрастать до неприличной и непроходимой высоты, надо сказать Наташе, что пора косить… так никакое яблоко не найдешь… что-то Инна говорила, про яблоко раздора, кажется… через неделю увижу море… буду вставать рано-рано, пока все еще спят, тогда море будет только моим… моим собственным… можно плыть и плыть…

– Ой, я вас разбудила? Простите, ради бога, Елена Георгиевна! Я хотела сказать… я вам там арбуз на крыльце оставила…

– Нет-нет, ничего… что-то я задремала… размечталась, наверно! Наташ, я через неделю еду в Анталью, меня Инночка пригласила, так что ты тут следи за всем. Вон траву уже косить пора.

– Да не волнуйтесь вы! Все будет в порядке. Траву Олег в эти выходные косить собирался… ничего здесь без вас не случится! Отдыхайте спокойно. А куда вы едете? Мы два раза в Кемере были, там красота такая!

– Нет, Инночка сказала, что это прямо в самой Анталье, пятизвездочный отель… какое-то такое название… господи, все забывать начинаю! А, «Ренессанс», вот! Вспомнила все-таки! Ей-богу, старческий маразм начинается!

– Да ладно вам, Еленочка Георгиевна! Уж кто бы говорил! Вы моложе меня, по-моему, выглядите!

– Ох, Наташенька, если бы!

– Ладно, я побежала, кто-то там у меня плачет! Арбуз на крыльце! – вечно растрепанные волосы, быстрые движения, громкий голос… неплохая, в сущности, девочка… молодая совсем… все на бегу, на бегу… или и мы были такими же?

– Зачем же, Наташ? Я же сказала, у меня все есть, – слабая попытка протестовать была предпринята слишком поздно, яркая майка была уже где-то возле елки.

– А теперь и арбуз есть! – весело крикнула исчезнувшая в доме Наташа.

Елена Георгиевна изо всех сил старалась сохранять самостоятельность и независимость. Она – домохозяйка, «лэндледи», они – ее арендаторы, деньги первого числа за месяц вперед, и все, не более того. Однако иметь подобные отношения с жизнерадостной, болтливой и, как казалось Елене Георгиевне, простоватой Наташей было практически невозможно. Она упорно не желала понимать намеков, никак не реагировала на прохладный тон, мгновенно стирала тщательно выстраиваемые оборонительные укрепления, преодолевала любую дистанцию – и звала на шашлыки, угощала пирогами, привозила с рынка то, что Елене Георгиевне было тяжело носить, забегала выпить чаю, просила почитать книги. Сначала Елена Георгиевна воспринимала подобное поведение в штыки, защищалась как могла, оберегая свое многолетнее привычное одиночество, которое она отождествляла с независимостью, но постепенно эта слегка навязчивая, непосредственная и, в общем-то, добрая молодая женщина заняла какое-то, пусть небольшое место в ее жизни, стала ее привычной, неотъемлемой частью, и она незаметно для себя перестала считать ее чужой и признала ее право появляться без предупреждения, задавать вопросы и вмешиваться в свою жизнь.