Клыкастые страсти - Галина Гончарова

Даниэль был дьявольски прав, нарисовав половину меня в образе чудовища с человече-скими глазами. Именно так оно на меня и смотрело. Все понимало, скалило зубы - и смеялось. "Хочешь еще, малышка?" А стоило обратиться к своей второй половине - и там на человеческом лице сверкали звериные глаза. Лицо было спокойным и чистым, я - человек любила жизнь и была добра к ней, а она ко мне, - но стоило нам только разо-злиться - и сверкали желтизной с прозеленью вокруг зрачка звериные глаза. "Кто по-смел!?"

Поэтому я и перестала спать по ночам. Я не знала, как объяснить подруге, что я не вам-пиров боюсь и не мертвецов, а самой себя! Своего собственного темного уголка. И сей-час, когда этот сопляк положил руку мне на плечо, мне ужасно захотелось рвануться - и вцепиться в нее зубами. Ощутить на языке сладкий металлический привкус крови! По-чувствовать, как хрустят под моими зубами тоненькие косточки. Посмотреть ему в глаза, ощутить в них смертную боль и древний, темный ужас - и медленно, так, чтобы он все видел, впиться зубами в его горло, до конца наслаждаясь его страхом, его кровью, его безнадежным бегством от смерти.

Меня страшило именно это. И я старалась не допустить, нет, не выпустить из себя эту чертову тварь! Я боялась того, во что могу превратиться. Легко ведь сделать первый шаг. Еще легче - второй. Это как с наркотиками. Сигаретка с марихуаной? Запро-сто! Кокаин в золотой пудренице!? Да еще проще! А потом смотришь - для тебя уже и убойная доза героина - на один зубок! И сам не замечаешь, когда же это произошло!? Ко-гда ты перешел какую-то грань между человеком и наркоманом!? А кем могу стать я? Не знаю. Но мне страшно. Я не могу стать наркоманкой. Я не могу стать алкоголичкой. Я слишком сильно люблю жизнь, чтобы убивать себя, пусть даже таким приятным спосо-бом. И слишком люблю своих родных, чтобы доставлять им такую боль. Но что будет, если я сорвусь с цепи, на которую посадила свою темную половинку? Что-то мне подска-зывает, что тогда все вампиры и оборотни захлебнутся слюной от зависти - и кровью, подбирая ошметки с моего пиршественного стола. А зверь все чаще выглядывает изнут-ри. И когда я смотрю в оконное стекло по ночам, мне все чаще кажется, что с моего лица глядят его глаза. Раскосые, желтого цвета и с легкой прозеленью вокруг зрачка. Хищные - и в то же время все понимающие. Жестокие - и нежные. Но в любом случае безжалост-ные. И прежде всего ко мне самой.

Я мрачно стянула с себя мокрые пляжные трусы, но надеть сухие даже и не подумала. А, один черт! Не фига ко мне под юбку заглядывать! Да и некому. Одеться что ли? Неохота! Лучше сделать кое-что другое. Я решительно нацепила на руки широкие браслеты из би-сера, а на шею - такой же бисерный воротник в тон. Бисероплетением я, кстати, занима-лась сама. Очень полезное занятие, особенно по ночам, когда все вокруг темное и про-тивное, телевизор осточертел, книги кажутся пресными и тоскливыми, а попытка взять в руки кисти и краски заставляет корчиться от тоски и одиночества. Теперь все мои шрамы были закрыты. Ну вот, цветы бы еще - и будет гавайская девушка. Это меня немного по-забавило, а удивленные взгляды военных курсантов, встретившихся по дороге, заставили почувствовать себя женщиной. И даже красивой. А это, согласитесь, всем и всегда прият-но. В таком веселом настроении я и дошлепала до дома. Хорошо, что мы жили недалеко от пляжа, и я могла пройтись по городу пешком. А вот в парадном все мое хорошее на-строение резко улетучилось. Почему? А вот потому что!

Прямо на полу, прислонившись к той самой вазе с вампирами, сидел очень хорошо мне знакомый и совсем не изменившийся за последние девять лет человек. Я узнала его с пер-вого взгляда. Я узнала бы его из тысячи тысяч голубоглазых блондинов! Но на улице прошла бы мимо, не повернув головы. Не желаю иметь никаких дел с теми, кто предает и бросает! Никаких и никогда! Ненавижу предателей!

На площадке, к которой я поднималась, оставляя за собой следы песка, сидел Станислав Евгеньевич Леоверенский. Братец мой! Сволочь блудная! Тварь! Скот! Интересно, зачем он явился? Правды о себе давно не слышал? Ну, так сейчас услышит! И говорить я буду долго и громко. Сперва - словами. А потом...

"Скормить падлу вампирам", - мягко шепнул голос зверя-из-зеркала. - "А до того еще ногами попинать. Недельку - и с особым цинизмом. Не может быть, чтобы у Мечислава не нашлось ни одного хорошего палача".

И в первый раз я подумала, что моя зверюга права.

Братец окинул меня удивленным взглядом. Сперва он даже не узнал меня, это отража-лось в его глазах, лице, улыбке. Так смотрят не на сестру, а просто на красивую и доступ-ную девушку. Но потом в голубых (совсем как у мамы) глазах что-то мелькнуло. Тень узнавания? Тень памяти? Он приподнялся на локте и тихо спросил:

- Юля?

Я остановилась прямо напротив него.

- Юлия Евгеньевна Леоверенская, с вашего позволения. Вы ко мне? Чем обязана?

Вот так! И никаких соплей! Интересно, на что ты здесь рассчитывал!? Что я, узнав тебя, немедленно побегу закалывать жирного тельца? Кстати, терпеть не могу жирное мясо. А понятия "прощать" и "возлюблять" благополучно выдрали из моего лексикона еще в фев-рале. Так что будьте любезны, сэр, объяснитесь, мать вашу так и этак!

Кажется, братик не ожидал такого холодного приема. Или он решил, что я его не узна-ла? Смешно! Во всяком случае, он поднялся на ноги и распахнул объятия.

- Юля, ты не узнаешь меня? Это же я, Славка!

Я посмотрела на него с откровенной насмешкой.

- Да, вы - Станислав Евгеньевич Леоверенский. И что дальше?

Год назад я бы бросилась ему на шею и была чертовски рада, что он наконец-то нашел-ся. Год назад я бы не дала ему сказать и слова! Я сразу потащила бы его к дедушке и ма-ме! Но это было год назад. И тогда я была просто Юлей. Обычной студенткой биофака. Я бы и сейчас ей оставалась, но не получилось. Поэтому год назад я бы корчилась от уми-ления, а сейчас хладнокровно наблюдала за потугами моего брата изобразить родствен-ную любовь и хладнокровно прикидывала, сколько проблем могу огрести из-за его при-езда, и что его вообще подвигло на этот поступок. Девять лет - это не девять дней. И даже не два года, за которые любого человека сгрызет тоска по родным. Так что же случилось, что он решил меня навестить? Что!? И как это что-то может на мне отразиться? А еще проще и страшнее - на маме с дедушкой. Я теперь никому не позволю их обидеть. Пасть порву - в лучшем случае. В худшем - для опознания не останется даже зубов и костей. Я с тех пор ни разу не пробовала управлять крысами, но что-то подсказывало мне - может и получиться. В случае острой необходимости. А куда уж острее?

Брат растерянно мялся на площадке. Не знает, что ему делать и как реагировать? Отлич-но! Я добавила немного топлива в его неуверенность.

- Вы так и не сказали, чем я обязана вашему визиту.

Брат, наконец, сориентировался, сбросил маску братской любви и прищурился.

- А вы сильно изменились, Юлия Евгеньевна.

- За девять лет изменится любой человек, - парировала я. - Или уже десять? Не думаю, что вы рассчитывали найти девятилетнюю сестру такой же, какой и оставили.