Такой, какой я есть + - Андрей Владимирович Важенин

полном смысле в абсолютной темноте, где ни одного кванта, ни одного фотона света нет в принципе.

Тут же теряется ощущение пространства — неясно, большой зал, маленький зал, то есть ты заходишь туда, держась за плечо официанта, за твое плечо держится кто-то из твоих друзей и так далее, цепочкой до 6 человек. Ты усаживаешься за стол, ты чувствуешь соседа справа, слева, ты слышишь, что впереди тебя кто-то в этом зале напротив тебя за столом сидит, есть еще люди, но далеко ли, близко ли они, это уже не воспринимается.

Перед этим предварительно ты выбираешь меню, то, что будешь заказывать, это либо вегетарианское, либо рыбное, либо мясное, либо смешанное по цвету, без детализации. И начинается ощущение, когда приносят салат, и ты понимаешь, что ты не совсем, мягко говоря, понимаешь, что же тебе принесли и что же ты ешь. То есть ты понимаешь, что это трава, овощи, но какие — определить очень сложно. Ты понимаешь, что тебе принесли какую-то рыбу, но какую рыбу — ты понять не можешь. И так далее.

Надо сказать, что звук вилок вскоре приостанавливается, люди начинают, поскольку ничего ж не видно ведь, пальцами накладывать еду, вилки — потом это уходит. Благо, салфеток достаточно. И абсолютно ошарашенные, уставшие выходим на улицу. Но при этом разговорились с девочкой, которая была нашим официантом. На вопрос «Как же вот так?» она говорит «Ну а как? Я 24 года так живу. Привычно». Официанты в этой полной темноте (для них это привычная обстановка жизненная, это ужасно) ориентируются как рыба в воде, они чувствуют зал, они чувствуют пространство, они подносят блюда, ты же — полностью парализован.

На выходе показывают картинки, фотографии тех блюд, которые тебе приносили — все банально, все знакомо. И приходит понимание, что, вообще, зрение, наверно, это не 40, не 50, не 60 процентов информации, а значительно больше. И когда это важное чувство, важный орган чувств выходит из потребления, то информационная картина мира становится не просто ущербной, она становится абсолютно другой и абсолютно неполноценной.

Мне кажется, это очень важное заведение. Только так можно почувствовать полноценность, счастье, оттого что у тебя есть зрение, и вообще почувствовать радость бытия. Будучи в Москве, надо потратить время, потратить вечер и обязательно сходить.

Очень поучительное место, очень поучительное заведение.

Как они это понимают?

Среди летних забот и проблем на даче периодически появляется такая: заводятся муравьи, которые, естественно, мешают жить, выращивать овощи, и мы занимаемся бытовыми вещами — выведением муравьев. Я когда-то был занят этим не самым благостным делом, купил в магазине соответствующие препараты, выдавил их на муравейник. Активные жизнерадостные муравьи кинулись на эту сладость. На следующий день муравейник был мертв, пуст, не бегали эти насекомые, но хозяйственная задача была, увы, выполнена.

А что же об этом думали или чувствовали муравьи? Это же все равно не биороботы, что бы ни говорили. Что это для них? Таинственная болезнь, чума, божий гнев, гибель цивилизации? Мы почему-то об этом не задумываемся, но ведь и мы можем оказаться в таком же положении, когда помешаем кому-то жить. Это не только об инопланетянах, а о наших соседях по планете, о наших соседях по проживанию в соседних странах, государствах, тем более нечто подобное в конце 1930-х — 1940-х годах в истории человечества уже было.

Темная материя

Наверное, многие слышали этот термин, но не все читали, не все знают, о чем идет речь. Оказывается, видимая часть материального мира составляет всего, вдумайтесь, около 4 % от всей массы Вселенной, все остальное — это таинственная темная материя, темная энергия, которая существует, но которую мы не ощущаем. То есть львиная доля окружающего мира оказывается недоступна для наших самых технически развитых средств исследования и живет по совершенно непонятным для нас законам.

Представьте себе, наша видимая Вселенная, которую мы считаем бесконечной или, по крайней мере, труднопредставимо громадной по расстояниям, объемам и массе — это всего около 4 % от всей реальной Вселенной. И этот факт абсолютно убедительно и точно подтвержден. И мы должны в своем представлении о мире, миропостроении представлять себе место мира, в котором живем, и где-то свое место тоже, а ту мысль о том, что человек — венец творения, наверное, нужно оставить.

То есть вполне представима ситуация, что наша Вселенная — это некая горошина внутри воздушного шарика, которым играют троечники на школьной перемене. Мы чувствуем толчки, чувствуем какие-то звуки, но ни видеть, ни понимать того, что происходит, мы не можем.

Так что вот что такое темная материя. И неизвестно, удастся ли нам познать хотя бы близко, что это такое, и хотя бы близко представить тот Мир во всем его величии и многообразии, ту Вселенную, которая когда-то кем-то, а может быть, и для чего-то сотворена. Вот так.

Герои ранних Стругацких

Одни из любимых моих писателей — это Стругацкие, причем в ранней фазе, когда писались книги «Путь на Амальтею», «Планета бурь», из этой светлой серии. Это было светло, это было оптимистично. Там были молодые, классные, образованные герои. Наверно, их можно назвать сейчас шестидесятниками, но не в плане диссидентства, а в плане веры в научно-технический прогресс, образованности. Тот же самый «Понедельник начинается в субботу», НИИЧАВО.

Это не поздние Стругацкие (например, «Жук в муравейнике») — достаточно мрачные вещи разочаровавшихся в жизни людей. А та фантастика — будила фантазию, будила интерес к жизни, желание что-то сделать, чего-то достичь. И я, вообще, сторонник, любитель именно такого направления. И хотелось бы, конечно, видеть фильмы, спектакли, сделанные на эту тему. А тогда — нам всем хотелось быть очень похожими на этих героев и пережить что-то подобное.

Генерал Ватутин и хирург Шамов

Ватутина мы знаем все, практически все, кто интересуется историей. Это герой Великой Отечественной войны. А хирурга Шамова едва ли кто-то знает. Но история такова — нас учат этому всех в институте, что нужно грамотно, качественно писать историю болезни и грамотно и качественно оформлять медицинскую документацию. В этом не только залог успешного лечения пациента, но и, в известной степени, залог безопасности врача.

Так вот, когда генерал Ватутин был тяжело ранен и проходил лечение в Москве (кстати, лежал он не в госпитале, большой генерал, а у себя на даче), лечение проходило очень тяжело, с осложнениями. Возникла угроза гангрены. И Верховный главнокомандующий, удивленный, возмущенный таким длительным отсутствием генерала на фронте и угрозой его жизни, усомнился в правильности