Мир, где нас не ждали 2.0 - Мархуз

— Ты — изумруд. Я — апельсин.

Сумасшедший? Или просто шутник? Оранж? Апельсин? Или цвет? И почему его назвали "изумрудным"? Дальтоник, что ли? Или это местная разновидность заслуженных маразматиков?

— Ты изумрудный? — видя, что Федя ничего не может понять, помотал головой сокрушённо, мол, ну ты и дуб, и повторил, сделав широкий жест рукой вокруг себя, — это оранжевый мир (или всё-таки апельсиновый?).

Видя, что его не понимают, селянин махнул рукой и снова ткнув себя в грудь сказал:

— Я Пьер Ламер, здешний бортник.

— А я Фёдор Чугунов, — надо бы добавить, чтобы сответствующе получилось, мол, "местный федя".

Замялся, вспоминая, как по-французски "учёный". О, вспомнил — савант.

— Я учёный.

— О-о, очень хорошо!

Пьер предложил Феде сесть рядом на облучок и продолжил движение, не прекращая беседы. Если он правильно понял рассказ Пьера, то наткнулся, выйдя из леса, на Мерль — самую крайнюю деревню некой Империи, эдакий юго-восточный край местной географии. Действительно, селение было каким-то полузапущенным, а часть домов — явно заброшенными. Даже их дворы и огороды заросли непонятно чем. Через некоторое время, как ни странно, оба объяснялись довольно свободно. Способности к языкам у Фёдора всегда были отменные, да и жестикуляция, что ни говори, значительно упрощает дело. Постепенно после бурного махания руками и бесконечных уточнений, Федя понял, что действительно оказался "не дома", но попал не в прошлое, а в параллельный мир.

Мир, из которого он сюда так нежданно угодил, здесь называют Изумрудным, а людей из него — изумрудниками. Ну, а расстилавшийся вокруг звался Оранжевым. Именно это пытался втолковать ему селянин, когда Чугунов ошибочно решил, что тот представляется ему апельсином. Правда так и не понял — привнесённые это обозначения или самоназвания. Зверь, который гонялся за попаданцем, называется "дронг". Выяснилось, что этот ящер не хищник, а вполне травоядный и просто не любит, когда заходят на его территорию и нагло объедают его малину.

— И часто здесь появляются изумрудники?

— Нет, — покачал головой бортник, — изредка попадают, но никто не удивляется, привыкли. Миров много, таких, как твой и мой, и все разные. И люди тоже разные.

— А вы там, у нас, бываете?

— Нет. Некоторые маги бывают.

— Кто? — не понял Фёдор.

Ослышался, что ли? Но маг и по-французски звучит практически так же. Пёс его знает это параллельное пространство. А вот интересно — в младшем научном сотруднике вдруг проснулся учёный.

— А эльфы, тролли и гномы тут есть? — эти-то слова он помнил великолепно.

Когда-то, классе эдак в шестом, разучивали французскую песенку про сказочных персонажей. Подсознательно он был готов к тому, что Пьер засмеётся или покрутит пальцем у виска, ну или что-нибудь в том смысле. Поэтому ответ совершенно ошарашил.

— Есть, хотя лучше бы не было, конечно. Металлы сейчас только у гномов купить можно. Но они очень жадные, от их цен с ума сойти можно.

Пьер с досадой сплюнул, видно что тема старая, наболевшая, не раз и не два обсуждаемая среди своих.

— Не понимаю, — удивился Федя, — они, что, владеют всеми рудниками?

— Какими рудниками? — Пьер уставился на парня, как на папуаса времён Миклухо-Маклая, — За пятьдесят тысяч лет нашей истории всё давным-давно истрачено. А гномы и кобольды ведут сверхглубинную добычу металлов, но уж очень мало.

— Тебе ещё повезло, — хмыкнул неожиданно Пьер, — что ты не нарвался на зоргха.

— На кого?

— Зоргх, — не моргнув глазом, повторил бортник, но видя что изумрудник его не понял, озадачился.

Потом объяснил, что это зверь, похожий на дронга — только гораздо крупнее, мощнее, да ещё и плотоядный. У Чугунова натурально глаза полезли на лоб. Не, ну это уже слишком, тиранозавр, что ли? Каким образом могли сохраниться динозавры по соседству с цивилизацией, насчитывающей пятьдесят тысяч лет активной истории? И каким образом им подходит местный климат, более холодный и менее удобный? Чувствуя себя ребёнком, которому старшие пацаны во дворе рассказывают о сексе, он начал засыпать селянина вопросами. После пространного объяснения Ламера стал вырисовываться образ разумного ящера, добыть которого очень непросто. Регулярно охотиться на него приезжают разные графы и бароны со своими свитами, латниками и нанятыми проводниками. Для Феди, действующие графы и бароны были не меньшей экзотикой, чем сами зоргхи, но он не стал подавать вида. И так уже, похоже, выглядит в глазах Пьера форменным дикарём, не знающим самых простых вещей.

Федя не был уверен, что понял правильно, но из рассказа Пьера следовало, что охота на ящера больше походила на "бои местного значения". Где с одной стороны зоргх и его группа поддержки из десятка дронгов, а с другой — более сотни охотников в воинских доспехах. Последние годы (причём совершенно бесчестно) побеждает местный зоргх. Что уж там он такое нарушает из правил Чугунов так и не понял, но тем не менее охотники упорно съезжаются каждые полгода, несмотря на обилие тяжёлых ранений и даже нередких смертей.

— Охота пуще неволи, — согласился Фёдор, думая о своём.

Видя, что собеседник не понял, он, как мог, постарался объяснить смысл этой русской поговорки. Поняв, не без труда, смысл сказанного, Пьер, смеясь, кивнул.

— А чем тут ещё графам и баронам заниматься? Только охотиться или воевать, им землю пахать не надо.

Пользуясь удачей, оттого что спутник попался словоохотливый, младший научный сотрудник дал волю своему младшему научному любопытству. Благо дорога до города Аргента, куда оказывается они ехали, оказалась неблизкой. Постепенно картина здешнего Мира начала вырисовываться. Обитатели-оранжики представляли собой довольно разнообразный контингент, включая "малые народцы".

Гномы, как им и положено (если верить земным сказкам) занимались в основном добычей и обработкой металлов и камня. А как ещё жить и чем заниматься людям мутировавшим в силу тех или иных причин? Их убивали или изгоняли "нормально выглядевшие", так что пришлось беженцам заселять не совсем человеческие места для проживания. Те, кто селился в пещерах и природных подземельях, обратно в каменный век не хотели, поэтому осваивали имеющиеся под рукой материалы. А со временем наладилась и меновая торговля с земледельцами и животноводами. Понятно, что в условиях ограниченности бытового пространства, наибольшей выживаемостью и приспособляемостью оказывались особи меньшего размера, чем стандартный хомо сапиенс. Последующее сближение с обыденными людьми происходило благодаря развитию цивилизованности, но расы уже разделились физиологически. Полукровки, конечно, рождались, однако мораль с обеих сторон такого не приветствовала.

Впрочем, как теперь понимал Фёдор, добывать тут уже практически нечего. Всё было добыто для "индустриализации и овеществления прав потребителя", со временем перейдя во вторсырьё, а в основном в мусор. Ныне металлы используется вторичные и