Превращение Карага - Катя Брандис

И ведь именно вода! Она не могла этого знать, но воду я ненавижу больше всего. Униженный, раздавленный, мокрый, я поплёлся своей дорогой, оставляя за собой мокрый след. А в спину мне нёсся их омерзительный хохот. От холода и унижения сжалось сердце, глаза горели. Спрятаться бы куда-нибудь, зализать раны в тишине. Ну почему эти люди не могут принять меня просто таким, какой я есть?! Почему им так нравится мучить меня?

По решетчатому забору прогуливался ворон, каркая и расправляя крылья. Я взглянул на него и пошёл дальше. И чуть было не споткнулся о второго ворона, который топтался у меня под ногами, склонив голову набок, и разглядывал меня блестящими чёрными глазами.

Я обошёл его и опять погрузился в свои мрачные мысли. Я совсем по-другому представлял себе учёбу в школе. Как-то веселее. С предметами-то я разобрался, учителя тоже пришлись по душе, учился прилежно, пропущенное нагонял быстро. Хотя иногда спрашивал себя: с какой стати и зачем мне приходится учить алгебру или музыкальную теорию? И друзей до сих пор не завёл. Это оттого, что пумы по натуре своей одиночки? Или я просто глупый? Чем больше я думал, тем грустнее становилось на душе. Ещё эти вороны тут лезут, раздражают только. Чего им от меня надо? Один из них попытался присесть ко мне на плечо.

– Отвали, я тебе не ветка, – прорычал я, направляясь к старенькому горному велосипеду, который мне подарила моя приёмная семья. Вороны наконец свинтили.

Не постараться ли попасть в футбольную команду? Хороших футболистов все любят. Как и телезвёзд. Но я побывал на телевидении всего два-три раза – маловато. Вот некоторые были действительно знамениты и любимы: на школьном заборе висел плакат с портретом какого-то жутко важного дядьки. Эндрю Миллинг. Это имя слышалось на каждом шагу, даже в новостях. Вот к нему в друзья все так и ломятся.

Капая на землю холодной водой, я взобрался на велик и поехал к Рэлстонам, моей приёмной семье. В палисаднике резвился чёрный лабрадор Бинго. Когда я подъехал к дому, пёс залился лаем, его шерсть встала дыбом. Ну не любит он кошек, не любит, и всё!

Я прошёл через кухню и уже собрался было подняться к себе в комнату, но не успел. Дональд, мой приёмный отец и опекун, психотерапевт, принимал пациентов прямо здесь же, дома, и как раз вышел из смежной комнаты за чашкой кофе.

– Хай, – угрюмо бросил я.

– Ну, как дела, парень? – Дональд, по-отечески улыбаясь, обнял меня за плечи, но тут же отдёрнул руку. – Чёрт, Джей! Почему ты весь мокрый? Мой пуловер! Теперь придётся переодеваться, а у меня пациентка через пять минут! Иди в душ!

И он вернулся к себе.

На бежевом ковре, покрывавшем лестницу, моя младшая приёмная сестра Мелоди играла маленькими лошадками.

– Осторожно, не наступи, – предупредила она меня.

Из комнаты моего приёмного брата, как ни странно, не гремела музыка хеви-метал. Повезло. Я прошёл мимо двери Марлона… и именно в этот момент она распахнулась. Мне навстречу загрохотал тяжёлый хард-рок. Я подскочил как ужаленный, а Марлон с пультом управления в руках согнулся от хохота.

– Йе-е! Круто! – ржал он. – Давай ещё раз!

Я бросил на него взгляд, каким можно убить, прошёл в свою комнату, запер дверь, переоделся в сухое и улёгся на кровать. Бредовая была идея – жить среди людей. Одна из моих придурей. В горах нет учителей, никто не станет впихивать в мою бедную голову человеческую мудрость. И там нет идиотов, которые будут ко мне приставать. Как хорошо быть пумой – и зачем я всё это сам себе устроил?!

Каждый раз, когда я вспоминал свою лесную семью, у меня в сердце словно скулил маленький зверёк. Уже полгода я пытался их увидеть, но они куда-то пропали. Просто ушли с привычного места обитания. Из-за меня? Или что-нибудь случилось? Они могли уйти далеко в горы, за сотни километров отсюда! Как мне теперь их найти? И простят ли они меня?

Сейчас осень, скоро зима. Здесь, в Скалистых горах, она наступает быстро. Взрослая пума способна пережить зиму в горах в одиночку. Именно взрослая – но я-то ещё подросток. Вот ведь какая незадача…

Мои размышления прервали лёгкие шаги в коридоре и стук в дверь. Я уже знал, кто это. Пришлось заставить себя улыбнуться. Моя приёмная мать Анна вошла и, сев на край кровати, подарила мне свою привычную улыбку, от которой у меня всегда теплело на сердце.

– Привет, – она убрала мне волосы со лба. – Так себе денёк, да? Неудачный?

Я кивнул. Хотелось сказать что-то ещё, но подходящих слов не было.

– Проблемы с учителями? Не понял чего-то на уроке?

Я помотал головой. Анна гордилась мной. Она работала в социальной службе по делам детей и уговорила свою семья принять меня, ещё когда я, испуганный и замёрзший, торчал в полицейском участке. С невероятным терпением она научила меня всему, что должен знать человек моего возраста: чья голова изображена на монетках в четверть доллара (Джордж Вашингтон), что такое Интернет (там можно смотреть фотографии кошек сколько душе угодно), как написать сочинение (одной ручкой и с помощью набора определённых слов) и как пользоваться мобильным телефоном.

Сначала Мелоди было любопытно, что я за зверь такой, но потом ей перестало нравиться, что её мать уделяет мне слишком много времени. С тех пор она обращалась со мной, как будто я клещ, застрявший у неё в шерсти. Хотя шерсти-то у неё как раз и не было.

– Они тебя дразнили? – не отступала Анна. – Дай им сдачи.

– Я дал, – признался я, глядя мимо неё на постер национального парка Гранд-Титон – белые вершины, сверкающие горные озёра, тёмно-зелёные леса. – Но просто я совсем другой, ни один человек не хочет со мной дружить.

– Ты другой, это правда. Ну и что? – Анна посмотрела на меня с бойцовским задором.

Я спрятал лицо в подушки. Знала бы она, насколько я другой! Или в этом городе ещё есть оборотни, кроме меня? Я ни одного не встречал. Может быть, я, мои родители и моя сестра – вообще такие одни на всём свете.

Анна погладила меня по плечу, вздохнула и вышла из комнаты. Я лежал неподвижно, пока не услышал странный звук. К окну прилип какой-то маленький зверёк. Белка. Она проскакала по карнизу, встала на задние лапки, передними упёрлась в стекло и уставилась на меня. Я вылупился на неё. Вдруг она запрыгала по карнизу, прямо заплясала. Что такое в последнее время со зверями?

Я закрыл глаза, положил руки под голову и снова задумался о своей жизни. И о том, что мешает мне просто вернуться в горы. До того как я ушёл от своих родителей, они обучили меня основным повадкам хищников. Но не успели научить главному: как надо убивать. Этого я не знал. Может, этому легко научиться самому? Прыгаешь на спину оленю, впиваешься в шею – и всё. Вопрос тренировки. Делов-то!

Мне стало дурно от одной этой мысли. Я научился ловко извлекать готовые стейки из пластиковой упаковки, жарить их на сковородке и есть ножом и вилкой. Ещё и с соусом из трав. Мия посмеялась бы надо мной от души. Ну и ладно. Убивать – вопрос тренировки, и я начну прямо сегодня. Вот прямо сегодня ночью и начну. И всем покажу, что за зверь таится у меня внутри!