Трое за Ларцом - Екатерина Федорова

В данный момент этот самый «всякий случай» сидел на его плече и печально поглядывал на Тимофея круглыми черными глазками.

Пачка сигарет наконец нашлась. Он торопливо сунул в рот сигарету, поспешно затянулся. Затем повернулся к окну и, глядя на уже опустевшую от людских процессий улицу, принялся медленно считать: «Раз, два, три, четыре. Четыре с половиной, четыре с-четвертью…»

— Не ожидал? — кротко спросило сидящее у него на плече существо.

Тимофей судорожно закивал.

— А я ведь в вашем доме уже двадцать лет живу, — тоном Красной Шапочки на выезде сообщило существо. — Домовой я, Трегуб моя фамилия…

Тимофей затянулся еще глубже. Руки, державшие сигарету, мелко тряслись — то ли после вчерашнего развеселого празднества в компании Ивана и Сашки, учителей тэквандо и кекусинкай-до из соседней спортшколы, то ли после всех сегодняшних событий. И по-прежнему нудно болела голова.

— Нынче нас мало осталось… Вот и я — один-одинешенек на все ваши двести с лишком квартир. Присматривал за квартирами, обихаживал их. По ночам дозором обходил! Как Мороз-воевода.

— Плохо присматривал, — не слишком добрым голосом буркнул Тимофей, припомнив, как в прошлом году у него прорвало все трубы.

— Один я был на весь ваш дом, — помолчав, горестно дополнил свой рекламный ролик домовой Трегуб. — Как мог, так и старался. Всего себя вкладывал в работу! Ты уж прости меня, хозяин, коли что было не так!

— Э-э… Да ладно уж, чего там, — смилостивился Тимофей. И, вспомнив про белую горячку, с некоторым подозрением добавил: — А ты хоть настоящий? Я имею в виду — действительно домовой, а не мираж с акустическими галлюцинациями?

— Миражи в пустыне бывают, — солидно возразил домовой, — а в домах — мороки наведенные. Но я не морок, хозяин, а простой российский домовой.

— Ага, и живешь в этой комнате больше ста лет… — поразмыслив, дополнил Тимофей излияния домового.

— Не, всего двадцать три… Как строители сдали, так и принял!

Тимофей снова глубокомысленно затянулся. Голова болела уже меньше. Ну и жизнь пошла — НЛО прилетают, как к себе домой, домовые из углов лезут…

— Бросили нас с тобой, хозяин, — печально сообщил домовой Трегуб. И поболтал ножками, отстучав при этом барабанную дробь по широкой Тимофеевой груди. — Без нас все улетели!

— То есть как это без нас?! — ошарашенно спросил Тимофей.

— А так!

Тимофей кинулся к окну. Действительно, дрейфующих людских групп больше не было видно.

Хмурый октябрьский день за окном отличался поразительным безлюдьем.

— Ох ты ж е…

— Меня тоже с собой возьми, хозяин! — заверещал домовой и ухватился маленькими, но на удивление крепкими ручками за шею Тимофея. Даже чуть не придушил, мелкий негодник. — Не бросай меня здесь одного, сиротинушку…

— Цепляйся покрепче, — пробормотал Тимофей, в ускоренном режиме всовывая ноги в кроссовки и набрасывая на плечи куртку.

На улице свистел ветер, гоняя по пустым тротуарам пестрые бумажные обертки и прочий мусор. Сиротливо катались пустые пластиковые бутылки из-под пива и кока-колы. И звуки шелестящего и летящего над тротуарами мусора были единственными на всей улице. Стояла ужасающая тишина — ни работающих автомобильных моторов, ни шагов, ни детских криков.

Город опустел. Да что там город — весь мир, судя по тишине, был пуст. И произошло это скоропостижно и внезапно.

И только Тимофея в нем оставили. Просто взяли и забыли. В компании с домовым.

— Ну это уж, знаете ли… — пробормотал потрясенный до глубин души Тимофей.

Трегуб снова вцепился ему в шею.

— Чтоб им пусто было, инопланетным ракам! — продолжал мыслить вслух Тимофей.

— Они туда побежали, хозяин! Пошли, может, еще догоним! — заверещал домовой, тыкая волосатым пальчиком налево.

— Да знаю я… — досадливо произнес Тимофей. И побежал налево.

Место эвакуации сограждан было заметно сразу — вокруг него горой лежали баулы и чемоданы со всевозможным барахлом. Очевидно, добро, нажитое землянами в усердном труде и не менее усердных боях друг с другом за место под солнцем и у денежной кассы, спасению не подлежало.

Но Тимофея на данный момент это как-то не волновало. Его самого оставили — прямо как эти баулы и чемоданы. Вопрос теперь, похоже, заключался только в одном — намеренно ли его оставили, сочтя так же не подлежащим спасению, как и барахло, нажитое землянами в поте лица, или же просто случайно позабыли? И самое печальное было в том, что позабыли не где-нибудь, а на обреченной планете…

— Глянь, хозяин! — взвизгнул по-прежнему сидящий на плече домовой, дергая Тимофея за волосы.

По дороге, проходившей неподалеку от места последнего прощания землян с родной планетой, медленно ехала вереница джипов. Штук двадцать, не меньше.

Тимофей дико заорал и бросился к дороге, размахивая руками. Джипы затормозили. Этак слаженно, одновременно, как на параде внедорожников. Сидящие в джипах повыскакивали из салонов и тут же сгруппировались вместе. Тимофей в ускоренном темпе приблизился к группе.

Хозяева джипов все как на подбор — высокие и дюжие ребята. Вот только лица у них были почему-то до странности знакомыми. Тимофей, несколько смущенный этаким неожиданным приступом дежа-вю, порылся в памяти. И практически моментально нашел причину этого — именно эти самые ребята совсем недавно стояли вместе с ним у перекрестка. У того самого, на котором Тимофей впервые в жизни наткнулся на НЛО и побеседовал с живым инопланетянином.

— И тебя, братан, тоже бросили? — несколько подозрительно спросил один из крепких ребят, потирая могучую шею.

— Ага! — почти радостно выкрикнул Тимофей. — Бросили. Прямо как в песне поется — позабыт, позаброшен с молодых юных лет…

Приятно было осознавать, что ты не один тут оказался заброшенным и забытым. Да и вообще — приятно, когда и другим тоже неприятно.

— А это у тебя что, обезьянка? — поинтересовался другой парень и показал пальцем в сторону домового, по-прежнему сидевшего у Тимофея на плече.

— Домовой я, — угрюмо сообщил Трегуб с высоты Тимофеева плеча. — Меня тоже бросили. Ну, вас-то за что бросили — это всякому понятно, вы все мужики бессемейные, никому не нужные. Холостяки, одним словом. Опять же выходцы из криминальной среды! А меня-то за что? Я домовой работящий, трудился в поте лица, бдел за своим домом, старался. И вот меня, такого труженика, — и не взяли! Ну и гады на этих тарелках летают!

— Во, братки, первый раз в жизни домового вижу! — поразился парень. — И мало того что вижу, так еще и слышу, как этот запечный братан верные вещи говорит! Дело базаришь — гады эти инопланетяне!

— Да что ты так ласково выражаешься, Кирюха, — возмутился самый высокий и могучий из братков. — Ты не крути, ты прямо душевным словом припечатай!