С войной не шутят - Валерий Поволяев

Никитин отпил из стакана вина. Похвалил:

— Цимес!

На следующий день Мослаков с Никитиным пошли вместе в контору, прозванную «медресе», расположенную в старом, еще царской поры особняке, обсаженном тенистыми кипарисами. Их принял чиновник, наряженный в парадный черный костюм и белую рубашку. «Как в похоронном бюро», — отметил про себя Мослаков.

Во рту у чиновника призывно поблескивали несколько золотых зубов. Он, доброжелательно улыбаясь, повертел в руках бумаги, протянутые ему офицерами, стал улыбаться еще доброжелательнее, еще шире.

— Кое-каких справочек не хватает, — сообщил он.

— Каких?

— Ну, к примеру, справки из вашего жэка, что у вас нет задолженности по квартплате.

— Во, блин! — не выдержал Мослаков. — У нас же квартиры отнимают. От-ни-ма-ют. Скоро, похоже, вообще потребуют, чтобы мы за них заплатили.

— Рад бы помочь, но не могу, — чиновник улыбнулся так, что у него стали видны сразу все зубы. — Иначе эту справку потребуют с меня!

Он умолк, давая понять, что аудиенция закончена.

Через два часа нужные справки лежали перед чиновником. Лучезарно улыбаясь, чиновник повертел их перед глазами, положил на стол, провел по ним рукой, будто утюгом.

— Это еще не все, — сказал он.

— Чего не хватает?

— Справки о том, что у вас нет задолженности по оплате электроэнергии.

— И газа тоже?

— И газа тоже, — с прежней подкупающей улыбкой подтвердил чиновник. Прижал руку к груди, там, где сердце.

Потеряли еще два часа, добывая нужные справки. Вновь появились в особняке.

В тенистом дворе невидимые в густых кипарисовых ветвях печально гукали горлицы. Солнце уже поползло к закату. Рабочий день чиновника заканчивался.

Выложили справки об оплате электричества и газа на стол.

— Ну что, теперь все? — с надеждою спросил чиновника Никитин.

Тот взял справки в руки, привычно повертел.

— Нет, еще не все, — с доброжелательной улыбкой, намертво приклеившейся к губам, произнес он, — еще далеко не все.

— Чего же не хватает? — в один голос произнесли Мослаков и Никитин.

— На телефонной станции побывали? — ласково спросил чиновник. — Не побывали. А побывать надо обязательно.

Пришлось тащиться на телефонную станцию. Но расчетная контора станции уже была закрыта — рабочий день окончился. Никитин затравленно вздохнул, у него даже в горле что-то нехорошо пискнуло, будто он целиком проглотил ракушку и та возмутилась, выругался…

До отхода бригады оставалось два дня.

Впрочем, в таком положении находились не только они — находилась вся бригада. За редким, естественно, исключением. Например, медик майор Киричук все предусмотрел и начал оформлять компенсацию за квартиру еще тогда, когда и приказа об отводе бригады не было, получил манаты, обменял их на доллары и сейчас сидел на чемоданах, довольно улыбаясь и жмуря глаза — он и в ус не дул, только поглаживал толстый бок своей жены Клары да прикидывал, какую квартиру купит себе на вырученные доллары, двухкомнатную или трехкомнатную.

Утром взяли справки на телефонной станции. Потом принесли бумагу о том, что воинская часть, в составе которой они служили, уплатила в бюджет города Баку дорожный налог — эту справку требовали от каждого сдающего квартиру, затем чиновник потребовал еще несколько заверенных печатью, с четкой подписью, формуляров, квитанций, справок, расписок, корешков и вершков, но и этого оказалось мало.

Чиновник сложил все это в папки — на каждого отъезжающего он завел по папке, не поленился — и сказал, улыбаясь еще более лучезарно и ярко, чем раньше:

— А теперь нужна еще одна бумага, последняя — из райисполкома. О том, что бывшая советская власть не имеет к вам никаких претензий.

И хотя райисполком не был закрыт, заведующий общим отделом, который выдавал справки, уехал на свадьбу к племяннику.

До отхода бригады из Баку остался один день.

На месте заведующего сидел благообразный старичок в больших летах — не менее ста годков, с лиловым сливоподобным носом и слезящимися глазами.

Был старичок небрежно выбрит, из носа, из ноздрей у него росли густые черные усы. В ответ на просьбу выдать справку он отрицательно помотал головой:

— Нэ могу. Это делает только завэдущий.

— Когда он вернется?

Старичок красноречиво приподнял одно плечо, потом его опустил и приподнял другое:

— Свадьба плэмянника бывает одын раз в жизни. Когда он вэрнется — нэ ведает даже сам Аллах.

Пришлось потревожить начальство. Через час нужные справки были выбиты. Вернулись к чиновнику. Тот удовлетворенно потер руки, прочитал справки и подшил их в папки: мослаковскую справку — в мослаковскую папку, никитинскую — в никитинскую.

— Вот теперь все в порядке! — чувствовалось, что эту фразу чиновник произнес с нескрываемым удовольствием: дело сделано.

— Ну что, имеем полное право получить наши манаты? — неверяще спросил Мослаков.

— Имеете полное право, — чиновник меленько, по-птичьи закивал. — Сейчас я вам выпишу кассовые ордера — пожалуйте к окошку.

— Неужто нам выдадут деньги? — голос Паши Никитина даже дрогнул от некого внутреннего потрясения.

— Выдадут, выдадут, — чиновник, выписывая кассовые ордера, даже кончик языка высунул от напряжения.

— Сегодня?

— А вот этого я не знаю. Кассой, понимаете ли, занимаюсь не я.

До отхода бригады оставалось несколько часов.

— Пожалуйте в кассу! — сказал чиновник, вручая им розовые, с плохо отпечатанными линейками и незрячим текстом бумажки. Улыбался чиновник широко и сердечно, были видны все его зубы, все до единого, даже золотые коренные пеньки.

Касса была открыта, в зарешеченном окошке виднелась милая мордашка с черными глазами-маслинами. Мослаков с Никитиным понеслись к зарешеченному оконцу кассы, будто к последней своей надежде, у решетки тормознули, сунули милой восточной девушке свои ордера.

Та посмотрела на них, как на последних идиотов: и чего, спрашивается, разбежались? Чего потеряли в кассе? Щелчком тонко отточенного лакированного ногтя отбила ордера обратно, произнесла неприязненно:

— Занимались бы лучше делом, чем носиться с этими паршивыми бумажками.

— Чего так? — опешили друзья-офицеры. — Какой-то подписи не хватает?

— Всего хватает. Кроме денег.

— Как так?

— А так!

— Когда будут деньги?

— Когда напечатают, тогда и будут, — собственный ответ показался девушке остроумным, она засмеялась.

— Вот блин! Давно я не чувствовал себя таким бараном! — Никитин выругался.